Радость наша Сесиль. Алексей Порвин

Чтение книги онлайн.

      Позиция власти освоена, можно экзамен сдавать,

      вытягивать шорох равнин, как билет с неподъемным вопросом:

      составлены фразы из шрифта подвижного – но, укрупняя

      масштаб, разглядим ли снующие танки, пехотную стать

      и прочее, ставшее буквами? Нечто под сердцем родится:

      гибрид песнопенья и крови, белковая шутка, одетая в синтез, —

      спасибо правителям, взявшим телá в обработку, довольно

      бесхозности дышащей, страстной, желающей жить, целовать,

      бесхозности, ждущей объятий и верного взгляда.

      Сквозь парк не пройти – обесточена ночь, что набухла в стекле

      фонарных гигантов, трясущих столбами

      с таким сладострастьем над чистой землей, что пора

      соитием света и почвы назвать обретение смысла.

      Творить излученьем знаменным в телах размягченных, людских

      новейшие органы, в прежний закон эволюции веря, —

      позиция власти, обретшей опору, латающей всякую брешь,

      куда проникали напевы, забравшие ритм

      цветочно-сердечных раскрытий: кто спорит, что жизнь

      скрестила биенья и – видимый нам – календарь лепестковый?

      Кто в «любит – не любит» оденет мелькание дней, обрывая

      пыльцовую нежность – хоть новым собой назовись,

      хоть прежнее имя зажги, как фонарик карманный, ступая

      по темному слову – тебя узнаю́т, направляя в глубины сердец

      сверхцепкое время, познавшее клады.

      Толченой скорлупкой яичной скрипит на зубах

      творожное детство – что крепче костей, напитавшихся правдой?

      Скользит, как медуза, расправленный флаг по высотам,

      над морем, сияющим льдинами, новая эра творится

      взаимозамен, замещений, ротаций, подобий:

      обрушатся стены, узнавшие в небе иную опору,

      но вряд ли откажутся от набухания перистой кладки,

      предписано золото – зренью, уставшему высь проницать,

      как будто схожденье на нет не окажется лезвийным, если

      в ладони теплеть топорищу и спорить с надменным металлом.

      Прописано: хладность металлов прикладывать к жаркому лбу.

      Птенец поедает свой дом – дожевать бы обои,

      прогрызть штукатурку туда, где маячит сверхпрочность,

      всесилие тела, ведущего жизнь к непомерному счастью.

      «Великий Учитель не мог ошибаться» твердят топоры,

      в морозную звонкость макаясь, завидуя перьям гусиным,

      что тратят чернильное нечто, скрипя по оконным просветам,

      сулить письменам упразднение буквы приходит мотив,

      его анатомия в целом понятна: скелетным молчаньем

      крепчает, СКАЧАТЬ