– Принято, заеду после работы, а ещё что?
Она усмехнулась.
– В бескорыстные звонки от чистого сердца не веришь?
– Давно не тот наивный мальчик, Фёдорова, что слюну пускал после разговора с тобой, – хмыкнул он и произнес фразу, от которой Нина вздрогнула: – Ближе к телу, как говорят маньяки.
– А если маньячки?
– Что-то новенькое, – он фыркнул.– Признавайся, кого затрахала до смерти? – ожидаемый вопрос от неисправимого пошляка.
– Только готовлюсь, – она немного замялась, но решив, что её семья намного ближе мужу подруги детства, спросила прямо: – Сможешь узнать по своим каналам подробности о сестре Худиева? Если достанешь медкарту «ангелочка», буду благодарна вдвойне.
Он искренне удивился:
– С ней-то чего не поделила? Яйца долбанутого Паши покрылись брильянтами, или член нарастил на сантиметр больше, чем у Жукова?
– Не думаю, что тот согласится на вживление, но сам знаешь, что может запросто их приклеить. Орган мужа в единственном экземпляре. Паша сдохнет от зависти, если увидит
– И при чём тут невинный горный цветочек Аиша? Решила поссорить меня с единственным олигархом в друзьях?
– Приезжай, узнаешь. Не прибедняйся, есть в загашнике владельцы заводов–пароходов, и не один.
– Этот любимый, но заинтриговала.
– Жду!
С такой же просьбой Нина обратилась к Ковалёву. Айтишник отыщет данные на Аишу, если хоть что-то оставило электронный след. Оставалось ждать.
Она не знала, как показать рисунки Стасу. Слишком тонкая грань между психозом жены Светличного и его агрессивной заботой.
Сдал её Клим. Он требовал от отца показать мамины рисунки.
– Я тоже хочу взглянуть, что там тебе нарисовали у Светличных.
Нина попробовала перевести разговор.
Объявление, что скоро придут Бероевы, не помогло.
Голубые глаза схлестнулись с серыми.
– Киса, что происходит? Я чего-то не знаю о приёме?
– Ничего важного.
Спортсмен перегородил собой дверь и, сложив на груди руки, потребовал:
– Рисунки доставай.
Деваться некуда. Она вытащила из сумки листки со следами заломов. Сердце стучало так громко, что будь чуть тише в квартире, его можно услышать. Это противное чувство виноватости, когда врёшь, чтобы спасти человека от его собственной ярости.
Лицо Стаса сначала стало мертвенно-бледным, а затем – пурпурно-красным. Река извилистого шрама пульсировала.
– Твою мать…– было самым безобидным из его слов.
Он перевёл взгляд на жену.
– У этой суки с головой всё в порядке?
– Пытаюсь выяснить.
Жуков обнял жену, проявив совершенно СКАЧАТЬ