– Мне другое интересно, – задумчиво сказал Пан. – Наш Мастер определённо из демиургов. Но я никогда не слышал о Доме Кай. Однажды я спросил его об этом. Полчек велел мне заткнуться и не лезть не в своё дело. Я думаю, тайна связана с его Домом.
– И что это может быть за тайна?
– Знаешь, Фаль, – сказал козёл, загадочно понизив голос, – я давно думаю, что наш Мастер – бастард Падпараджи Единождымученицы. Не зря он про неё такую пьесу написал!
– Да ладно, – отмахнулась гномиха, – про неё куча пьес написана. Яркая личность… Да и не может быть мастеру двести лет. Даже если он из демиургов.
– А кто сказал, что Верховная Птаха тогда погибла?
– Вот не начинай, Пан! Скольким несчастным бабам отрубили большие пальцы, чтобы выдать их за выжившую Падпараджу? Иной раз на одной ярмарке одновременно штуки три собирали деньги на возрождение Империи, а встретившись, драли друг другу волосья культяпками, выясняя, кто из них самая самозванистая самозванка.
– Я застал Империю и видел Падпараджу, Фаль. Она не из тех, кого просто убить.
– Все однажды умирают, Пан. За двести лет она бы как-то да проявилась.
– Возможно, Верховная Птаха удалилась от мира. Но у её сына может быть совсем другое мнение насчёт реставрации!
– И кого он, по-твоему, ищет, торча по полдня в порту?
– Думаю, бастарда императорской линии. Ребёнок Падпараджи и потомок императора – за таким люди бы пошли. Власть Корпоры давно всех достала, а Империя стала синонимом золотого века Альвираха.
– Жизнь тогда правда текла мёдом и золотом?
– Ничего подобного, – помотал рогами козёл, – но плохое забывается. Если наш Мастер найдёт потомка Императора и станет с ним рядом, Альвирах вздрогнет.
– Умолкните болтливые безумцы,
чьи речи непристойны лицедеям,
ведущим жизнь в тени среди иллюзий! – вступил в беседу Шензи.
– Противны ваши мысли о коварстве,
которым вы беспечно наделили
честнейшего из смертных, Полчек Кая! – добавил Банзай.
– Не он ли поглощён одним искусством,
служа лишь театральному призванью,
единой Мельпомене посвящая
свои и устремленья, и желанья? – продолжил Шензи.
– Лишь этим объяснением достойным
мы не подвергнем Мастера деянья
постыдным обывательским сомненьям! – укоризненно подытожил Банзай.
– Эд? – спросил нетерпеливо Пан третьего голиафа. – Я ничего не понял!
– Мои сиблинги хотели сказать, что Мастер Полчек безусловно выше пошлых политических интриг, которые вы ему приписываете. Он гений театра, и его не следует мерить обывательскими мерками. Его жизнь – великий перфоманс, его творчество однажды СКАЧАТЬ