Утро наступило быстрее, чем я успел уснуть. Диана резко подорвалась с кровати, чтобы отключить будильник, и нехотя поплелась в ванную.
Этим утром она делала все особенно медленно, или мне так казалось, потому что я желал ее ухода. Наконец, когда хлопнула входная дверь, я открыл глаза и тут же почувствовал неодолимую тягу закрыть их обратно. Мне не спалось ночью, зато утром, когда за окном гремят всевозможные автомобили, меня сморил сон. Пусть он был недолгим, но после пробуждения я почувствовал в себе хоть какие-то силы. Я смог подняться, добрести до кухни и выпить кофе, который Диана нарочно оставила на столе, видно, разгадав мой обман.
После вчерашнего допроса рука едва двигается. Ожог был почти незаметен, когда я допрашивал жену Гибсона, а теперь красной полосой тянется от запястья до плеча. Единственное, на чем никак не сказались папины старания,– панель чипа. Удивительная прочность…
На кухонном столе лежала записка.
«Буду к ужину, ключи на тумбе, если захочешь сбежать.
P.S. Ключи на тумбе, а может, и нет. Придется постараться, чтобы их найти.
До скорой встречи. Диана»
Я вернул записку на свое место, встал и направился в ванную. Пока вода набиралась, я облокотился о стену и присел на небольшой выступ, служивший подспорьем для всяких шампуней и гелей. Если закрыть глаза, шум воды становится даже приятным, хотя минуту назад меня воротило от шороха собственных шагов. В какой-то момент плеск стих. Нехотя я открыл глаза, чтобы проверить, в чем дело, и, к удивлению, не нашел ни ванны, ни знакомых очертаний комнаты.
Комната была, но далеко, в конце коридора; коридора, по которому я проходил вчера и куда не очень хотел возвращаться. Но ноги тянули меня вперед и, как бы я ни сопротивлялся, продолжали ускорять шаг, пока носки не уперлись в дверь отцовского кабинета. Я понимаю, почему я здесь; ощущал это потому, как бьется сердце и стопорятся мысли.
Однако не мог что-то произнести вслух, не мог уйти дальше ощущений и половинчатых мыслей. Это как предвидеть финал фильма еще на первых минутах. И дело здесь не в суперинтуиции (не в моем случае), а в повторной прокрутке уже известной картины. Вот я вхожу в кабинет, вижу отца, нависшего над матерью; как она медленно, будто желая спрятаться, ползет к стене. На ее лице кровь(засохшая и свежая). Мать утирает проступившие на глазах слезы, но я не слышу всхлипов, лишь тяжелое дыхание. Она медленно втягивает воздух и выбрасывает его из легких вместе кашлем.
– Проходи, сынок. Я подумал, нам не помешает семейная встреча, мы ведь так мало проводим времени вместе. – Отец засучил рукава рубашки повыше и указал на стул, на тот самый, на котором я корчился пару часов назад. Вены на его правой руке заметно набухли, а пальцы непроизвольно подрагивали.
– Что ты хочешь с ним сделать? – Мама не могла идти, ноги ее не держали, и она решила ползти. Карабкаться по ковру, как по крутому подъему, пока отец не вырос прямо перед ней и не преградил путь.
СКАЧАТЬ