Очарованный принц. Леонид Соловьев

Чтение книги онлайн.

      – Он нарочно заговаривал нам зубы своими Агабеками!

      – А второй воровал в это время!

      – Как ловко он притворялся больным! Удары и пинки возобновились.

      Наконец чайханщик и его друзья вполне насладились местью. Потные, запыхавшиеся, они покинули поле битвы, столь бесславной для Ходжи Насреддина.

      Опять ударили в камень звонкие подковы, затихли в отдалении…

      Ходжа Насреддин поднялся; его первые слова были обращены к ишаку:

      – Теперь я понимаю, зачем ты свернул утром с большой дороги, о презренный сын гнусных деяний своего отца! Мой халат показался тебе слишком пыльным? Но помни: если только еще где-нибудь в третий раз примутся выколачивать пыль из моего халата, позабыв предварительно снять его с моих плеч, тогда горе тебе, о длинноухое вместилище навоза! Я не поленюсь и проеду сто полетов стрелы, но разыщу где-нибудь живодерню с заржавленными от крови крючьями, с кривыми зазубренными ножами, сделанными из серпов, с длинными карагачевыми палками, на которых распяливают ишачьи шкуры! Помни!..

      Ишак мигал белесыми ресницами; морда у него была невинная, кроткая, будто бы все эти угрозы относились вовсе не к нему.

      Одноглазый лежал ничком и не шевелился.

      Ходжа Насреддин слегка тряхнул его за плечо.

      Одноглазый опасливо поднял голову:

      – Уехали? Я думал – отдыхают… – Отряхивая пыль с халата, он добавил: – Хорошо, что они все были босиком.

      Не понимаю, что находишь ты в этом хорошего.

      – Когда босиком, то бьют пятками, – пояснил одноглазый. – А пятка по силе удара несравнимо уступает носку.

      – Тебе лучше знать…

      – Особенно прискорбны для ребер канибадамские сапоги, – продолжал одноглазый. – Тамошние мастера для красоты подкалывают в носок жесткую подошвенную кожу; кому – красота, а кому – горе…

      – Ни разу не пробовал я на своих ребрах канибадамских сапог и не собираюсь пробовать, – сказал Ходжа Насреддин. – Будет лучше, почтенный, если здесь, на этом самом месте, мы расстанемся, и – навсегда!

      Он сел на ишака, тихонько щелкнул его между ушей – обычный знак трогаться.

      Одноглазый вдруг залился слезами и упал на колени, загородив Ходже Насреддину путь.

      – Выслушай меня! – жалобно закричал он. – Никто, ни один человек в мире, не знает обо мне правды! Молю, будь милосерден, выслушай – и тогда многое представится иначе твоим глазам!

      Его волнение было неподдельным, слезы – искренними, крупная дрожь сотрясала все его тело.

      – Да, я вор! – Он захлебнулся рыданием, ударил себя в грудь кулаком. – Я гнусный преступник, и сам знаю это! Но поверь, незнакомец, я сам больше всех страдаю от своей преступности. И нет в мире ни одной души, которая захотела бы меня понять!..

      Все это было так неожиданно, что Ходжа Насреддин растерялся.

      Частью СКАЧАТЬ