Покончив с работой, Дизир и Друнн-пастух присоединились к нам. Полутролль за столом всегда садился напротив моего отца. Это место во главе объяснялось не его особым положением (у Дизира нет титулов, он у нас найденыш), а исходившим от него сильным запахом. Восседая в торце стола один, как зачумленный, он не слишком мешал есть остальным. Но Друнн, который любил ломать комедию, все равно раз десять за время обеда демонстративно зажимал нос.
Внезапно отец поднялся и потребовал тишины. Он слушал, что происходит снаружи: слушал снег. Я мог расслышать только приглушенные стоны вдалеке – кажется, они доносились из конюшни.
– Все метет, – наконец сказал он. – Еще часа три, и навалит по самую крышу.
– Но трубу ведь не засыплет? – спросила мама.
Нашу трубу специально построили высотой в шесть метров – как раз на такой случай.
– Трубу завалит, если снег будет идти всю ночь, а потом еще завтра весь день, – прикинул отец.
– Быть такого не может! – обрадовался Друнн.
– Как раз таки может! – взвизгнула Мага-кухарка. – Вспомните Ейль!
Отец сел на место, осушил кружку медового пива, а потом рассказал нам, что по дороге домой на него свалился снежный ком размером с утес. И он еле-еле смог спихнуть с себя снег, с его-то великанским ростом. Отец сказал, что тут ошибки быть не может. Вьюга в этом году злая, она сердится на людей.
– И прикончит всех, кого сможет, – закончил Эйрик.
Он подлил себе пива и сидел молча с мрачным видом. Я видел, что наши люди не на шутку встревожены: они ловили каждое слово хозяина. Нам предстоит провести взаперти недели, может, даже несколько месяцев. Ари, Друнн, Мага, немые сестры и полутролль ждали, что Эйрик успокоит их, расскажет, что нас ждет. Вскоре он произнес торжественную речь, которая показалась мне великолепной. Прошли годы, а у меня и сейчас по спине пробегают мурашки, когда я ее вспоминаю.
– Друзья, – начал отец, – за нашей дверью смерть. Ослепительно белая, как голубиные перья, но это смерть. Мы должны выстоять в осаде, поддерживая друг друга. Всё то время, что мы проведем в этих стенах, еду будем делить поровну. За столом Эйрика хозяин получает столько же, сколько слуга, мужчина – столько же, сколько женщина, и полутролль – столько, сколько и все.
Дизир благодарно улыбнулся, и по его прыщавой щеке покатилась слеза.
– И нынешние события ничего тут не меняют, – заключил отец. – Я сказал!
Все вздохнули с облегчением. Я видел, что мама глядит на мужа с восхищением. Сестренка Инге тоже явно им гордилась. В ее сиреневых глазах (а глаза моей сестры, правда, именно такого цвета) лучилась любовь к отцу.
Вечером вьюга стихла. Я играл с сестренкой в шахматы. СКАЧАТЬ