Вспомнилось все, и снова боль вспыхнула, кольнула сердце. Стало горько до тошноты, до слабости в ногах. Глаза его повлажнели. Он сильно прижал голову дочери к своей груди, потом отстранил ее, сжал ладонями щеки и стал быстро целовать лицо дочери, приговаривая между поцелуями:
– Иди… поезжай домой… Я тебя люблю… Помни об этом… чтобы не случилось, помни!.. И маму я любил, сильно любил…
– А сейчас? – выговорила она сквозь его поцелуи.
– Ступай. Моя очередь подходит… – поцеловал Дмитрий Иванович дочь в последний раз, чувствуя на губах ее слезы, легонько оттолкнул, быстро повернулся, чтобы не разрыдаться на глазах у всех, стал торопливо, не оглядываясь, продираться назад, к Светлане. Пробрался, выдохнул чересчур оживленно и наигранно бодро, чтобы скрыть раздирающую грудь тоску.
– Слушай, я совсем забыл спросить, ты английский знаешь?
– Я думала, ты знаешь… – растерялась, удивилась Светлана.
– Ну да, ты же меня за переводчика приняла, – делано засмеялся он, думая о дочери. – Вот так штука! Как же мы машину будем брать? Я знаю английский в пределах деревенской школы… Два слова связать смогу, но понять в ответ ни одного.
– А я только что сдала зачет.
– Ну, тогда мы живем, разберемся…
– На меня плохая надежа… Это дочь?
– Да… Проходи, наша очередь.
Таможню прошли быстро, без задержки. Вопросов к ним не было.
– Теперь все? Мы за границей? – торопливо, с радостным возбуждением спросила Светлана.
– Нет еще. Багаж сдадим, места в самолете получим, пограничников пройдем, тогда будет все!
Светлана вдруг снова умолкла, замкнулась, ушла в себя. Молчала до тех пор, пока не прошли пограничников.
– Вот теперь мы за границей, – вздохнул тяжко Дмитрий Иванович, пряча паспорт в бумажник. Они стояли возле стеклянной витрины магазина.
Светлана вдруг, прикусив нижнюю губу, засмеялась чему-то и внезапно боднула Анохина, ткнулась лбом ему в плечо. Он чуть не выронил бумажник, живо ответил на ее нежный порыв, прижал к себе и клюнул в лоб.
– У тебя, я заметила, весь паспорт в визах. Свободной страницы нет.
– Работа такая… А теперь двинем в буфет, примем по бокальчику шампанского, чтоб дорожка легкой была.
– С удовольствием! – воскликнула она, и челка ее задорно дернулась на лбу. Глаза ее блистали, с щек не сходили ямочки. Она вся сияла, светилась радостью, торжеством, упоением, словно после важной победы.
«Поразительно, как быстро она меняется!» – отметил он про себя, взлетая по лестнице на второй этаж, где был буфет.
В самолете она села к окну. Молча, жадно смотрела в иллюминатор, как мелькают под крылом серые бетонные плиты, все быстрее несутся, сливаются в сплошную, летящую полосу и вдруг резко как бы застывают на месте и начинают стремительно уходить вниз. Уши СКАЧАТЬ