Когда я защитил диплом, и прав на пребывание в ВУЗовской общаге не стало, оказалось, что собственной жилплощади я не имею. Как раз в ту пору я закончил повесть о монтажниках высотниках, тех самых, что «не кочегары и не плотники», обогатившую Литфонд сразу на несколько десятков жилищных ордеров.
Начальство оценило мои успехи, и неожиданно для самого себя, из обшарпанной комнатушки на четырёх человек я переехал в новую двушку на Калининском проспекте, с отдельным, как и положено писателю, кабинетом в двадцать квадратных метров.
Кухня встречает меня тихим дребезжание холодильника Зил. Он у меня сейчас вполне соответствует духу времени, закруглённые линии, блестящая никелированная ручка и большой чёрный бытовой трансформатор, который стоит сверху.
В холодильнике обнаруживается батон колбасного сыра, даже странно, что в молодости я ел эту гадость, сливочное масло в маслёнке, пяток яиц, початая бутылка молока и докторская колбаса.
В навесном ящике над холодильником нахожу хлеб, чай и заветную трёхлитровую банку с травами. Так и есть зверобой и чабрец. Обожаю это сочетание!
Пока руки заняты приготовлением омлета, деланием сразу двух бутербродов – колбасный сыр оказывается парадоксально вкусным – и завариванием чая, я размышляю.
Это дело настолько затягивает, что я продолжаю думать и за завтраком, наслаждаясь ароматным, собственноручно заваренным чаем.
Роман о крымских виноделах был моей давней мечтой. Культура, которая пошла ещё от древних греков и развивалась в генуэзских колониях, впитала в себя традиции множества народов. Несмотря на шутки коллег, что «Пускать Евстигнеева на винзавод, как козла в огород», я упорно шёл к своей цели, обивал множество порогов и прошел через десятки кабинетов.
Но сейчас я этого не просто не хочу. При одной мысли о поездке меня охватывает ужас. Слишком мрачные остались воспоминания так, что даже само слово Ялта вызывает фантомные боли.
Я даже и не замечаю, как погружаюсь в воспоминания о том, что случится всего через полтора месяца…
– У меня есть деньги… много денег… – вру я, с трудом шевеля разбитыми губами.
Своей ложью я покупаю себе ещё несколько минут жизни. Если я стану налётчикам неинтересен, то мой труп останется остывать здесь на дороге, рядом с Юрой.
Я давлю на их единственное слабое место. На жадность.
– Где они? – наклонившись ко мне спрашивает один.
– В городе… в тайнике… я покажу…
– Ты нам всё покажешь и расскажешь… И не вздумай с нами играть, мы тебе не фраера!
Бандит поднимает ногу и давит каблуком ботинка мне на правую руку.
Я слышу хруст и понимаю, СКАЧАТЬ