Доктор Фаустус. Томас Манн

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ студент, держа травинку в зубах, – свойственно какое-то двухколейное и непозволительно комбинаторское мышление, вечно им подавай и то и это, – словом, все. Они способны смело открывать прямо противоположные принципы мышления и бытия в великих личностях. Но затем они все валят в одну кучу, понятия, отчеканенные одним, используют в духе другого, все путают и полагают, что могут свести воедино свободу и аристократизм, идеализм и верность природе. А это ведь, пожалуй, невозможно.

      – В них есть и то и другое, – возразил я, – иначе им бы не удалось породить тех двоих. Богатый народ…

      – Путаный народ, – настойчиво повторил он, – и других сбивают с толку.

      Вообще же мы редко философствовали в ту идиллическую, неомраченную пору. Адриана куда больше тянуло к проказам и смеху, чем к метафизическим беседам. О его любви к смешному, потребности в смешном и склонности к хохоту, хохоту до слез, я уже упоминал выше, и, право же, я был бы повинен в фальши, если б эта резвая веселость для читателя не слилась с его характером. О юморе и говорить не хочу; на мой слух, это слово звучит слишком по-домашнему, слишком умеренно, чтобы на нем останавливаться. Смешливость Адриана я воспринимал скорее как своего рода прибежище, как вакхическую, мне всегда малоприятную и чуждую разрядку той жизненной суровости, которую порождает из ряда вон выходящая одаренность. Теперь эта смешливость и вовсе вырвалась на простор, – воспоминания о школьной жизни, с которой было покончено навсегда, комические фигуры, встречавшиеся среди соучеников и учителей, первые шаги на поприще «наук», провинциальные оперные спектакли, где, ничуть не нарушая святости самого творения, происходило немало забавных нелепостей. Так, например, в «Лоэнгрине» король Генрих оказался кривоногим и толстым, а его оглушительный бас вырывался из круглого темного провала, окаймленного пышной бородой. Адриан покатывался со смеху, вспоминая эту фигуру, но то, конечно, всего лишь случайный пример и, пожалуй, слишком конкретный повод к его «запойному» смеху. Смех этот нередко бывал куда более беспредметным – чистое чудачество, и, признаюсь, мне было очень нелегко ему вторить. Не такой уж я охотник смеяться, и когда Адриан корчился от смеха, мне поневоле вспоминалась история, которую я от него же и узнал. Она была взята из «De civitate Dei»[28] святого Августина и рассказывала о том, что Хам, сын Ноя и отец волшебника Зороастра, был единственным человеком, который смеялся, рождаясь на свет, что могло произойти лишь с помощью сатаны. Это превратилось для меня в какое-то назойливое воспоминание, но и еще много других причин не позволяли мне присоединиться к его хохоту, – хотя бы то, что я относился к Адриану слишком серьезно и, глядя на такие приступы смеха, не мог освободиться от тревожных опасений. К тому же в силу известной сухости и чопорности моей натуры я был не приспособлен к такой разнузданной веселости.

      Позднее он нашел себе лучшего партнера в лице англиста и писателя Рюдигера Шильдкнапа, СКАЧАТЬ