Опрос жителей посёлка тоже ничего не дал. Никто никого не видел, не слышал, причём люди разговаривали с группой очень неохотно, кто-то даже грубо. Выстрелы? Да у нас почти каждый день стреляют, салюты запускают то на одном дворе, то на другом. Вчера? И вчера было. Люди старались отвечать коротко и односложно, один мужик так и вовсе послал откровенно так, с указанием направления, в каком двигаться следует. А бабушка-соседка плечами пожала, мол, а чего хотите, это раньше при советской власти все друг о друге всё знали, и всё было общее, все у всех на виду, а сейчас никто соседей в свою жизнь не пускает, заборы строят, будто соревнуясь – у кого выше и неприступней, так что, не обессудьте, товарищ следователь, но ничегошеньки вы тут не найдёте. А о Стёпке никто и не расскажет. Избегает он людей, больно заносчивый.
– Давно он тут проживает?
– Так… этот дом ещё его дед строил на месте старого, так Стёпка с Анютой, это сестра его, когда детьми были, каждое лето здесь проводили и зимой иногда наведывались. Когда дед совсем одряхлел, его дочь к себе забрала, а дом Степану в пользование достался. Когда Анюта пропала, у деда первый инфаркт случился. Вытащили врачи, да так и не оправился он, совсем сдал, помаялся полгода, а поиски прекратили, так и помер… Дом уже Степан достраивал. Двенадцать лет назад ремонт сделал, да что-то не понравилось, почти сразу второй затеял. Постоянно он лет семь тут живёт. Или шесть… Да, наверное, шесть. Как женился на Инке, так и поселились они тут.
– О его отношениях с женой тоже никто ничего не знает? – раздосадовано уточнил Михальчук. Он так надеялся хоть на какую-то зацепку, но нового ничего не узнал. И спросил-то просто так, скорее из любопытства, чем для пользы дела. У Степана на момент убийства Инны алиби железобетонное, к нему не подкопаться, хотя, если уже начистоту, вот признаться самому себе – хотелось бы подкопаться. Уж больно неприятное впечатление он производил.
– Закрыто они жили… – помедлив, всё ж-таки не решилась поделиться информацией собеседница, – Да сейчас все так живут. Обособленно. Каждый в своей берлоге. Нет, ничего я не знаю.
– Ну спасибо и на том, – отступил Михальчук, отчётливо понимая, что соседка не договаривает. Много чего о семье рассказать может, да молчать будет. Не пытать же её в самом деле!
Он ехал в город и ловил себя на мысли, что упускает что-то крайне важное. Было что-то в череде коротких диалогов СКАЧАТЬ