Морские истории. Владимир Власов

Чтение книги онлайн.

      Мальчик со шкентеля – 1 —

      На первом курсе пятнадцатилетний Романьков был тщедушным, конопатым и с писклявым голосом. Среди рослых юношей, его однокурсников, он выглядел как тростинка среди дубков.

      – Эй, там, на шкентеле! А ну, подтянись! – кричал, бывало, озорным, зычным тоном старшина-второкурсник, демобилизованный военмор, завидя в конце строя курсантов, которыми он командовал, одинокую, жалкую фигурку Романькова в длинном до колен бушлате, в большой до ушей бескозырке и тяжёлых ботинках, шагающего вприпрыжку, почти бегом и не поспевающего за строем.

      Воспитанный в детском приюте одного из приморских городов России Романьков избрал профессию штурмана. Он мечтал стать капитаном дальнего плавания.

      Говорят, что все маленькие ростом самолюбивы. Не берусь судить обо всех, но в отношении Романькова это замечание было справедливым. Бывало, шёл ли он в строю, или хотел куда-то пробраться сквозь толпу, говорил ли с кем-нибудь, всегда он оказывался в хвосте, на том самом шкентеле, про который кричал старшина, его заслоняли широкие спины, его не слушали, просто не замечали. Романьков очень сердился, когда с ним обращались таким манером. Иной раз какой-нибудь верзила пытался отшвырнуть его с дороги. Тогда Романьков, краснея от негодования, вцеплялся в обидчика мёртвой хваткой и стоял на своём. В нём жил бойцовский дух. Он помог ему преодолеть суровый карантин, казарменную дисциплину и муштру первого года обучения.

      Романьков успешно закончил первый курс мореходного училища. Тёплым майским вечером он с товарищами впервые ступил на палубу учебного парусника. Это была трёхмачтовая шхуна-барк « Ве-га».

      За сорок пять суток практики юноши успели вдоволь насытиться стоянками у причалов и совершить неспешное плавание от Балтийска до Кронштадта с заходами в Клайпеду и Ригу. Но выучка и закалка молодых моряков на борту « Веги» проводилась в лучших традициях парусного флота.

      День начинался в шесть часов истошными криками вахтенных и дежурного по низам :

      – Подъем!

      – Поочерёдно с правого борта на левый! Через марсы и саллинги! Пошёл по вантам! – встречал их, выбегающих наверх, голос вахтенного штурмана, усиленный мегафоном.

      Это была разминка. За нею следовали приборки и учения.

      Когда экипаж расписался по мачтам, реям и парусам Романьков решил, что его опять унизили. Назначили на кливера. Работая с ними, не нужно было бегать по вантам и реям. Они поднимались и убирались с палубы бака. Только в море Романьков понял сколько силы и сноровки требовалось, чтобы управиться с кливерами. Его поразила уборка кливеров в свежую погоду. Он увидел как заскользил по штагу вниз вместе с оснасткой гулко хлопающий парус, нависая над палубой, и блоки снастей со свистом закачались на уровне матросских голов. Блоки были достаточно массивны для того, чтобы с одного касания расколоть череп. Выбиваясь из последних силёнок, Романьков выбирал и травил грубые смолёвые канаты, сворачивал тугие как кровельная жесть паруса. Сколько было кровавых мозолей и сорванных ногтей!

      Он пережил немало минут и часов на шлюпочных учениях. Тут он ничего не мог добиться, за что и получил от товарищей кличку « гребец». Чтобы понять злую иронию, скрытую в ней, нужно было видеть Романькова в шлюпке. Беда заключалась в том, что вёсла оказались велики для него.

      Однажды десятивёсельный вельбот отвалил от борта « Веги» на учения. Был жаркий день. Командир вельбота второй штурман Гильманов разрешил гребцам снять рубахи и тельники. Романьков сидел в носовой части вельбота. Он был запасным. До сих пор ему не выпадал случай быть на таких учениях. Теперь он глядел на загребных Сорокина и Гуревича, стараясь запомнить каждое движение их вёсел. Он видел как напряглись жилистые шеи, как струился пот по спинам гребцов. Вельбот шёл почти без рывков. Гребцы работали слаженно. Гильманов, сидя у румпеля, в белом кителе и мичманке с белым верхом раскатистым, гнусавым дискантом задавал темп: « И-и-и-раз! И-и-и-два! И-и-и-раз! И-и-и-два!»