Преемник
Он сказал: «Пойдём к горе». И вручил мне свиток.
Трубка его давно погасла, но он продолжал жевать мундштук, периодически гоняя в узких губах.
– Не открывай.
Выходило что-то вроде «не овывай». Я отпустил завиток бумаги.
– Почему?
– Не открывай, говорю, – «не овывай, ю».
Открыть следовало у подножия горы.
Он появился внезапно. С неба посыпал снег, мокрый, липкий, забивающийся под воротник и стекающий ледяными струями по спине. Снег напоминал навязчивых мух, вился, хрустел, не отмахнуться, не спрятаться. Я не любил зиму, с вьюгой с горы к поселению спускалось чудовище, поживиться. Прошлой зимой унесло мою сестру.
– Вынырнуло из темноты, – рассказал я, – мы кидались снежками, как дети. Тьюи такая меткая, она всегда попадает в голову или в глаз. Я оттирал очередной снежок, когда она закричала. Тоненько. Нежно даже. Я помню кровь на снегу и помню, как бежал. Везде снег, везде, и красные следы. Я не видел их, только силуэт, огромный, рогатый и хвост змеей. Я протянул руку, будто бы мог ухватиться за Тьюи. Руку что-то сильно дернуло, боли не было.
И вот.
Я показал кривые шрамы на запястье.
И тогда он сказал, что мы пойдём к горе, вдвоём.
В поселении его не замечали. Он пил пиво, пыхтел вонючим дымом, не снимал ни перед кем островерхой шляпы. Говорил мало, обрывисто и только тогда люди будто бы просыпались, рассеянно хмурились, разглядывали про, озирались по сторонам, призывая в свидетели хоть кого-нибудь. Стоило ему замолкнуть, как он тут же исчезал для них. Но не для меня.
– Как тебя зовут? – спросил в первую встречу. Он достал маленькую книжицу, погладил истёртую бурую кожу, пролистал.
– Пусть будет Марций.
Я старался не называть его по имени, мы никак к друг другу не обращались, хоть и провожали каждый вечер робкое зимнее солнце в сумерки, в ночь.
Я поправлял соскальзывающие ноги, отфыркивался от снежных мух, косился на рукоять меча, упирающуюся под рёбра.
– Держи крепко.
Он говорил и о мече, и о себе. Я ненавидел зиму всё больше.
– Боги обратились в чудовищ, когда люди перестали в них верить, – сказал я.
– Интересно говоришь, мне нравится. В чудовищ поверить легче. А страх кормит лучше благоговения.
– Что такое благоговение?
– Его ты испытаешь, когда дойдём.
Гора напомнила мне кашу из детства. Мама наполняла глубокую СКАЧАТЬ