Тщеславие и жадность. Две повести. Николай Лейкин

Чтение книги онлайн.

      Переваливаясь с ноги на ногу, Подпругин побежал за лакеем в кухню, вернулся оттуда минут через пять и торжествующе произнес:

      – Через полчаса будет готово. А вот до той поры холодненького не прикажете ли, чтобы не скучать? Стакан! – крикнул он лакею.

      – Да что же перед едой-то мы будем пить шампанское? – возразил генерал.

      – Э, ваше превосходительство, там внутри все смешается.

      Подпругин налил Тутыщеву шампанского и продолжал:

      – Ay меня к вам просьба есть.

      – Что такое? Что такое? Надеюсь, что такой финансовый туз не денег просит?

      – Боже избави. Журфиксы у меня со вторника начинаются для почетных знакомых, так хочу просить ваше превосходительство, чтобы осчастливили вашим присутствием.

      – По вторникам? Хорошо, хорошо… Можно заехать как-нибудь.

      – Да уж вы в этот вторник, Николай Осипович. Повар у меня хороший. Я его от Донона сманил.

      – Боже мой! Да разве из-за этого?

      – Одно к другому. Это точно, что посмотрите, как люди из простых купцов у себя существуют, но ведь красна изба не углами, а пирогами. Так уж я в надежде.

      – Постараюсь. Слышать я слышал, что вы хоромы себе построили.

      – Какие хоромы, ваше превосходительство! Хижину убогую.

      – О-го-го! Подпругин хижины себе строит!

      – Самую ледащую, можно сказать. Сигарочку не прикажете ли? – раскрыл перед Тутыщевым Подпругин свой портсигар. – Тоже простенькие, по пятачку штучка.

      – Знаю, что хороши, но потом, потом… Кто же перед едой курит! Да вон уж и устрицы несут.

      Появился лакей с подносом.

      VII

      Тутыщев выпил водки и уничтожал устрицы.

      Уничтожал он их жадно, причмокивая, схлебывая. Подпругин ел свежую икру и говорил:

      – Вот эту снедь мой астраханский агент прямо с места два раза в месяц мне присылает. Как около первого или пятнадцатого – сейчас бочонок. Ежели прикажете, ваше превосходительство, могу поделиться.

      – А что ж, пришлите когда-нибудь фунтика два, – ответил Тутыщев.

      – За счастье почту. А только уж и икра! Ведь прямо из чрева. Выпотрошат рыбину, сольцой слегка икру припудрят, прямо в бочонок и ко мне. После моей-то икры вот эта уж упирается.

      Он отодвинул от себя лопаточку с икрой и сказал лакею:

      – Иоганисбергеру подай бутылку. Спроси у погребщика, чтобы самый лучший был.

      – Ого! Да что это вы, милейший, лукулловский-то пир затеваете! – проговорил Тутыщев.

      Он тоже больше десятка устриц одолеть не мог и положил в сторону мельхиоровый круглый ножик. На его замечание относительно пира Подпругин ответил:

      – Я славянин своего отечества и по своей славянской натуре люблю, чтоб все было хорошо и широко.

      – Устрицы-то вот жалко. Я говорил, что дюжину довольно, – продолжал Тутыщев. – А то вот их открыли, а я и половины съесть не мог.

СКАЧАТЬ