Ужас Сталинграда. Откровения адъютанта Паулюса. Вильгельм Адам

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ далеко назад. Под Москвой, как видно, немецкая кровь лилась рекой. Загляните-ка в эту газету.

      Действительно, то, о чем рассказывал мне по дороге мой молодой шофер, не было преувеличением. Газетные полосы были сплошь заполнены объявлениями о смерти.

      – Геббельсу не скрыть от народа это поражение. Его уличают во лжи рассказы отпускников и раненых при отступлении под Москвой. Могу только сказать вам, что настроение быстро падает. И с каждым днем все больше людей в нашем городе мечтает, чтобы война кончилась. Даже некоторые «Пг»[5] – и те перестали болтать о «победном конце». Я и не верю, что мы можем одолеть русского богатыря. В своей самонадеянности Гитлер бросил вызов всей Европе, какой уж тут может быть хороший конец.

      Сидя на верстаке, я слушал старого мастера. Иногда он откладывал рубанок, чтобы набить табаком трубку или поднести к ней лучинку, зажженную от печки, на которой он растапливал столярный клей.

      Старик Гартман был глубоко религиозен, он регулярно ходил в церковь, и на верстаке перед ним всегда лежала Библия.

      – Коммунисты не хотят иметь ничего общего с религией, – говорил он, – поэтому я против коммунизма. Я действительно вовсе не сторонник русских. Но я и не национал-социалист. Как послушаешь отпускников, так волосы дыбом встают. Невинных людей убивают, вешают мирных жителей. С этим я никак не могу согласиться. Нет, это ни к чему хорошему не приведет. Да притом война на два фронта. Мы не можем ее выдержать. Это показала еще Первая мировая война. У России гигантская территория и большие людские ресурсы.

      – Ничего, справимся! – сказал я и простился со своим старым знакомцем. Однако то, что я от него услышал, снова дало пищу сомнениям, которые лишили меня сна несколько недель назад, после беседы с генералом Паулюсом. Много ли есть в тылу людей, которые думают, как этот столяр? Я прислушивался к речам окружающих, разговаривал с крестьянами, мелкими торговцами, рабочими, учителями. Чаще всего они были со мной осторожны, избегали отвечать на мои вопросы. В их глазах я был высокопоставленный военный. Вот это-то меня и смущало, вот отчего мне не удавалось рассеять свои сомнения. Впрочем, жена рассказывала мне, что люди у нас живут в постоянном страхе перед гестапо. Необдуманное слово могло навлечь на человека арест и ссылку в концлагерь. Повсюду царило взаимное недоверие. Подавленное настроение я наблюдал и в Эйхене, когда ездил к своему брату. Многие из моих юных родичей погибли на фронте, и все это были крестьянские сыновья, которые когда-нибудь унаследовали бы родительский хутор. В былые времена я с удовольствием ездил в свою родную деревню к родственникам и друзьям. А теперь мне пришлось выражать им соболезнование по поводу постигших их утрат. Почти всюду встречались мне женщины с заплаканными лицами.

Из отпуска – к начальнику управления кадров

      По возвращении из Эйхена я застал в Мюнценберге телеграмму от коменданта Франкфуртского гарнизона: «Согласно приказу 6-й армии, немедленно прервать СКАЧАТЬ