Истории, рассказанные негромко…. Антология

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ что посмертие будет таким же, как земная жизнь. Конечно, приходилось при этом пускать пыль в глаза – пышная обстановка в домах благодати, пение, нелепая одежда. И пара табу, глупых и вредных, но обращающих на себя внимание. Например, не любить женщин и не есть животной пищи большую часть года. Отличный способ выделиться.

      – Чреватый, я бы сказал. – Хмыкнул механик. – Давно известно, что неумеренное воздержание вызывает истерию. Представляю, какие слуги были у Единого.

      – Возможно, он и не подозревал об их существовании, – серьезно сказал Иероним. – Во всяком случае, к его кругу они себя сами причислили, в порядке личной инициативы.

      Иероним замолчал и пожаловался в сторону:

      – Как же утомительно изрекать прописные истины. Николас, мы еще не один раз вернемся к вашему славному прошлому. Давайте, сегодня я расскажу вам…

      – Сказку.

      Собеседники вздрогнули и обернулись к двери. Она оказалась открытой, а на пороге стоял еще один ночной посетитель.

      Пока дети Роя обменивались любезностями, Николас во все глаза смотрел на нового гостя. В слабо освещенном дверном проеме темнела фигура, не имеющая четких очертаний, колышущаяся как туман над гнилым болотом; от нее веяло необоримой жутью.

      – Довольно, ты произвел на нас впечатление. Отойди в угол потемнее и давай уже рассказывай, как твой прапрадедушка первым ступил на эту землю. – От голоса белоглаза Николас пришел в себя и смог оторвать взгляд от гостя. – Познакомьтесь, Николас, это Тульпа, кромешник. Прежде чем он начнет свое повествование, напомню, что врагами детей Единого вполне закономерно были объявлены земные слуги Отверженного. Все беды, включая холеру и заморозки, произрастали из одного корня, выкорчевыванием которого занимались светлые братья, в особенности стражи. Они работали очень усердно, Николас Бром, не зная покоя и усталости…

      Время Роя: пора жатвы, год Первого Воплощения

      Время Людей: сентябрь, 1640 год

      …Сколько раз мне приходилось слышать: «Хорошо тебе, брат Уббо, перышком чиркать; ни забот, ни хлопот… сидишь в тепле, в покое, всего дело́ в, что пергамент марать». Сами бы попробовали. Кто только придумал, что пером три пальца правят; может, оно и так, однако к концу дня все тело болит, будто камень в карьере ломал, голова трещит, глаза пухнут. А то еще пергамент подсунут невылощенный, весь в буграх да в волосьях, или дознаватель попадется многословный, как пойдет заливаться, так и пятеро писцов не успеют, не то, что я один.

      День был самый обычный. Мы в этом городишке две недели как трудились. Первое время я удивлялся козням Отверженного, а потом привык; все одержимые стали для меня на одно лицо, искаженное и безумное. Однако эту я бы запомнил, даже если все прошло бы, как обычно. Девчушки пяти лет от роду нам еще не попадались. Служитель ее за шкирку притащил, швырнул в угол, будто узелок с тряпьем; дознаватель, брат Гэль, как ее увидел, так прямо подобрался весь, глазами засверкал, да как заорет:

СКАЧАТЬ