Название: Истории, рассказанные негромко…
Автор: Антология
Издательство: Издательско-Торговый Дом "СКИФИЯ"
Серия: Антология Живой Литературы (АЖЛ)
isbn: 978-5-00025-322-9
isbn:
в карьере белом рядом с облаками.
И цвет слепит, и руки тянет гнет,
но дома гладит он лозу руками,
и алой розой кровь его цветет.
Надраен в кухне бело-серый пол,
снаружи стены в снежно-белой крошке,
вся жизнь проходит в мраморной обложке,
как будто бы с работы не ушел,
сарай – и тот из камушков поплоше,
и в яме на дороге – серый скол.
В лице горы прорезался карьер,
издалека горит раскрытым глазом,
и старенькие татры и камазы
натужно тянут пиленный размер
кубами многотонными на базу,
где раскроят их на любой манер.
Из каждой глыбы – сто могильных плит,
а если есть заказ – пойдет в скульптуру
и резчик в ней преобразит натуру
и выведет вождей или харит
на белый свет, прославив пулю-дуру
ну или то, что у него болит.
И глыба тоже может быть больна,
внутри скрывая желтую каверну,
как тень ручья, протёкшего, наверно,
из дальней эры в наши времена.
И смерти тень, тень жизни безразмерной
на белом теле истиной видна.
Вот человек уже идет с горы
к своим лозе и розе и закату,
и пыли ком, накопленной бесплатно,
в груди каверной раковой горит.
Он знал, но думал: это все когда-то,
и вот уже он смерть несет внутри.
На местном кладбище прибавилась плита,
остался дом, вдова, лоза и роза.
И на карьере, не боясь угрозы,
работает сосед, и налита
ракии рюмка с градусом серьезным…
А про скульптуру скажут: красота!
«Я запишу ножом на пиках ледяных…»
Я запишу ножом на пиках ледяных
приснившийся язык из возгласов одних,
на белых остриях наколот и намерз,
он станет дневником оледеневших слез.
Очищен от меня, прошедший явь и сон,
он впишется в разряд возвышенных персон
до той поры, пока лавиной не сойдет
мой ледяной язык с присвоенных высот.
А я забуду смысл и звонких, и глухих
и снова не пойму согласных и немых,
теперь мне набирать горючую слезу,
взлетая над огнем, клубящимся внизу.
«Когда в тебе созреет бог…»
Когда в тебе созреет бог,
парящий над толпой,
и сонмы ангелов споют
отбой,
поймешь, что взгляду из-под туч
уже не страшен гром,
и сонмы ангелов споют
подъем,
но тела маково зерно
живет в тисках травы
и знать не знает наперед,
увы…
«В неразличимом четвертом часу…»
В неразличимом четвертом часу
ночь или утро меня обнимает —
точные знания вряд ли спасут,
скоро на время меня обменяют.
Ночь больше свечки, свети – не свети,
но неразделен СКАЧАТЬ