Постмодерн в раю. О творчестве Ольги Седаковой. Ксения Голубович

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вот до какого первоначального образа доходит «портрет» человека. На самой глубине в нас отражается младенец:

      …да сохранит тебя Господь

      как золото Свое!

      Стертому горем лицу, постепенно превратившемуся в лицо плачущего ребенка, дается золото благословения и любви!.. Но дается оно потому, что это лицо сначала было увидено и пережито как лицо того, кто безусловно и полностью ото всего отказался, все потерял. Как только мы, читатели, прошли этот путь за горем вполне, мы увидели, как то же самое горестное лицо вдруг освещается светом любви к нему и горит, как золото, принадлежащее уже не ему, а кому-то другому. Это лицо – высокая драгоценность Бога. Ибо блаженны плачущие.

      «В каждой печальной вещи / есть перстень или записка / как в условленных дуплах», – обещает Ольга Седакова[2]. Каждую печальную вещь, а именно мастером печальных вещей и можно было бы назвать Седакову, надо расшифровать, прочесть и понять тот высокий и радостный смысл, что в ней содержится. Те самые милость, кротость, доброту, утешение, которые приходят не просто так и даются нам дорогой ценой. Смысл максимальной отвергнутости – сила приятия. Смысл максимального лишения – становление сокровищем для другого. Смысл радикального себялюбия – милость. Только тут мы начинаем чувствовать, о чем же на самом деле говорят нам наши «добродетели» и «высокие понятия» и почему их смысл никогда не готовый ответ в конце басни, а всегда – поступок. Их структура – это структура переворота всех участников события, чтобы сбыться, они должны все переменить, все перевернуть, все сделать новым.

      Ибо поэтика Ольги Седаковой работает так, что новые смыслы берутся из того же самого слова, из того же самого душевного состояния, мы просто должны дождаться точки перемены ума, как это называется в христианстве. «Всегда есть шаг, всегда есть ход, всегда есть путь / Да не сдадимся низким целям…»[3] – твердит она, как молитву. Ничто не погибло, все ждет ответа. Но право на этот шаг надо заслужить тем, насколько полно ты переживешь мир в его отсутствии, насколько ты не сдаешься или сдаешься настолько, что начинаешь просить: «ПОМОГИ!» Потому что в этом мире можно просить помощь только в самом конце. И иногда даже возможность просьбы – уже есть смысл. Как ни странно. Но работает это именно так:

      О, взять бы все – и всем и по всему,

      или сосной, макнув ее в Везувий,

      по небесам, как кто-то говорил, —

      писать, писать единственное слово,

      писать, рыдая, слово: ПОМОГИ!

(«Элегия, переходящая в Реквием»)

      Можно провести целое исследование того, каковы эти новые «просительные» смыслы вещей у Ольги Седаковой, смыслы, пережившие радикальное отрицание и уныние, у «пропасти конца», и можно поручиться, что в своем воскресшем виде они являются всякий раз достоверными и совершенно законными. Как получается, что «на том же самом месте вдруг все переворачивается», и в этом есть чудо этой поэзии. Но чудо осознанное.

      Эта интенсивнейшая работа над смыслами СКАЧАТЬ