вечные памяти oбoиx братий, Боемляне ныне нарицаются именем своего завотчика, Чехи; а Поляки от своего, Лехи. Боемия и Польша, обитаемая от оных Славян, от природы вдалися во оружие, и множественны людьми удалыми и поятными какое-нибудь воинствовати злочинство. Война, которую имел Карлус Крассо Император противу Боемов, за приятельство Гуннов; больши была сумнительна и бедственна паче оных, прежде бывших с теми Гуннами и со Французы. Король зело пресловутый Боемский был Оттокарь Пятый, которой разширил свою державу от моря Балтийского даже до Дуная и до моря Адриатского. И не токмо Боемляне сами были храбровоенные и изрядные сайдачники[43], но и жены и девицы оные страны были такожде природою храбровоинственны, ибо восприявши оные употребление вседати на конь, возбуждати его к скаканию, обращати его вкруг, герцовати копием, носити колчан и сайдак и метати копейцем, ходити за охотою и не оставляти дела надлежащего к войне, управительнейшаго оных времен. Наипаче же некогда оные жены овладели Королевством, имевше правительницу себе Валашку девицу двора Королевы Либуссы, жены Примислава. Та во образ другия Пантазилеи Амазонки, бегая с подругами от содружества людей, изшедши оная от места, господствовала семь лет в Боемии и убила своею рукою во един день пять неприятелей своих. Женщина зело мудра была, досужа и хитра, споспешествуема от другия пригожайшие, лукавнейшие и немилосерднейшие, именуемыя Сарка, которая, дабы исходатайстовати смерть Стираду, юноше сильнейшему, и паче иных, ко истреблению естества женского мужественному; употребила обман последующий: приказала она себе привязати руки и ноги ко пню древа и положити на землю при боке[44] рог охотничей и сосуд пития отравного, которое отъимало ум, кто его испиет, приказала засести подругам в тайне, в месте, не зело далеком. Но стояла одна многое время. Егда тамо пришел Стирад, забавляяся на охоте, видя Сарку тако привязану, подвижеся к милосердию, соблазнившися и прельстившися о ее красоте, вопросил ю о причине того немилосердаго положения. Ответствовала ему Сарка обманчивая, что то действо есть ярости повелительницы ее Валашки, занеже не похотела последовати злочинствию ее к людем, за что та Валашка уже готова была предати ю смерти, но когда услышала его псов лаяние и ржание коней, убежала, дабы паки потом возвратитися, и яко перешла беда пришествием его, и спаслася от конечные ее смерти; Притом просила его благоприятство освободити ю, или розвязанием, или смертью власные его десницы[45], дабы не впасти паки во оные Валашкины руки немилосердые. Стирад же, разрешив ю, вопрошаше о причине рога и сосуда; оная ответствовала, что питие определено есть ко продолжению ее жизни, да сотворит ей мучение чуятельнеишее; а что рог долженствовал положен быти на шею ее, ради знака, что она была за зверямя охотница. То рекши, испила сама часть от пития, против которого была пред ограждена охранительным лекарством, а остатнее дала Стираду. У него же питие отъяло абие ум, и, вложив рог во уста, рек: «Хочю трубити в него на их уничижение»;
СКАЧАТЬ
<p>43</p>
Конные лучники. Слово «сайдак», тюркско-монгольского происхождения, обозначало весь набор их вооружения; употреблялось и как название только лука.
