Перекрёстки судеб человеческих. Ольга Трушкова

Чтение книги онлайн.

      Пухлые папки с записями Любовь Яковлевна в день отъезда принесёт Ивану Степановичу, но поговорить им не удастся, потому что в это время придёт машина с шифером, и главврач сам пойдёт пересчитывать листы, так как, завхоза он отпустил забирать из роддома жену и новорожденную дочь. А когда Иван Степанович вернётся в свой кабинет, Любови Яковлевны там уже не будет. Она уедет на той же машине, которая и привезла шифер. На столе будут лежать четыре папки, на которых он увидит знакомый размашистый почерк. На трёх папках она напишет «Это для Ирины Павловны», а на четвёртой – страшное слово «Онкология».

      Долго будет стоять у окна и протирать очки старый врач Иван Степанович. Он всё поймёт, но никому ничего не скажет. Если даже ему Люба ничего не говорила о своей неизлечимой болезни, значит, она хотела, чтобы об этом никто не знал.

      Он тоже исполнит её последнюю просьбу. Он передаст папки по назначению.

      Глава 5

      Катерина, ничем не расположившая к себе Ирину и, даже напротив, вызвавшая у неё некое отторжение, почувствовала необходимость сделать молодую женщину своей подругой. Ну, на худой случай, приятельницей. Зачем? Да так, про запас, авось, пригодится. По дороге домой девушка тщательно продумала свои действия.

      – Что-то нехорошо мне, – пожаловалась она матери. – Пойду, прилягу.

      Дарья бросила готовить обед и засуетилась возле дочери.

      – Может, поешь чего-нибудь? Компотику из смородины и ранеток выпей.

      Катерина отрицательно покачала головой.

      – Освобождение-то тебе дали?

      – Дали. Но ты бы видела, как смотрела на меня эта старая ведьма!

      Дарья оскорбилась за «старую ведьму», которую очень уважала, хотела выговорить дочери за грубость, но, почувствовав это, Катерина не замедлила исправить положение.

      – Хорошо, хоть молодая врачиха нормальным человеком оказалась, сразу поняла, насколько это серьёзно. Вот и рецепт выписала. Обследоваться, говорит, надо.

      Последние слова были произнесены таким трагическим тоном, что тревога за здоровье дочери отодвинула на задворки всё остальное. Дарья уложила её в постель, укрыла байковым одеялом и вышла из комнаты. «Отдохнёт, и давление, глядишь, в норму придёт. Сон – лучшее лекарство», подумала она.

      А сон её дочери после танцев до упаду да сольного пения до третьих петухов, действительно, был необходим.