Тьма в конце тоннеля (сборник). Юрий Нагибин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ отчетливо слышала все большую робость, потерянность его голоса. Но что могла она поделать? Если б хоть не так рано было, она бы нашлась, но не варит тяжелая со сна голова. Сказать хоть бы что-нибудь.

      – Как твое здоровье?

      – У меня две болезни: сердце и очень хороший аппетит, – шутит он с другого конца света.

      Она чувствует слабую надежду в его голосе.

      – Ничего не поделаешь, всем худо, – говорит она, совсем-совсем не то, чего он ждет, говорит и сама чувствует это.

      Ей хочется сказать, что она не виновата, но не находит слов, и тоненькая ниточка обрывается.

      А что было ей делать? Она не могла даже назвать его по имени – у сына ночевала жена, а жена ничего не должна знать. Боже упаси, чтобы она догадалась…

      19. «Каморки»

      Ненасытная жадность рохомских хозяек привела отца в «каморки» – нечто вроде рабочего общежития при Большой рохомской мануфактуре. Громадное четырехэтажное кирпичное здание «каморок» было построено еще Кущинским, прежним владельцем фабрики, в этом угадывалась какая-то либеральная затея.

      Комнаты общежития с высокими потолками и большими окнами выходили в широкие, просторные коридоры, тянущиеся во всю длину здания. В конце каждого коридора располагались обширные общественные кухни и места общего пользования. В нижнем этаже находились душевые и прачечные. «Каморки», как окрестили в Рохме коммуну Кущинского, не имели успеха. Рабочие стремились к земле. Одинокие достигали этого женитьбой на коренных рохомчанках, семейные предпочитали ютиться в убогих лачужках, но при своем наделе. В результате «каморки» стали обиталищем рабочих подонков: безмужних баб, гулящих девок, пьянчужек – словом, всякого деклассированного сброда. В пору революции и разрухи состав обитателей «каморок» стал еще более пестрым: какие-то странники и странницы, безногие и безрукие солдаты, ничьи «женки» с многочисленными детьми; густое человеческое месиво набило их от душевых и прачечных до мест общего пользования. Пустовали лишь кухни: огромные, никогда не озарявшиеся веселым треском огня плиты, они не оставляли «жизненного пространства».

      В иных комнатах ютились по две-три семьи, в иных располагался на просторе один-единственный владелец или владелица. Все комнаты слали в коридор густые, несвежие запахи еды и, словно гигантские шмели, неугомонно жужжали примусами. Кухнями Кущинского от веку никто не пользовался, они были построены в расчете хоть на какое-то общественное начало в быту обитателей каморок, и это сразу определило их нежизнеспособность. Даже совместная закупка дров оказалась недоступным делом для этих разобщенных, подозрительных, тайно и явно ненавидящих друг друга людей.

      Коренные рохомчане от души презирали обитателей «каморок». Жить здесь – значило морально опуститься, безнадежно пасть в общественном мнении. Отца это мало тревожило, его огорчало другое – он не имел тут отдельной, пусть бы и плохонькой комнаты, а снимал угол у хозяйки, богомольной суздальской «женки», немолодых лет, работавшей в какой-то артели.

      Когда я посетил отца в этом новом СКАЧАТЬ