Веселие Руси. XX век. Градус новейшей российской истории. От «пьяного бюджета» до «сухого закона». Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ к одной царскосельской купчихе, поддерживавшей его в питейных увеселениях. Великий князь даже просил у Александра III разрешения обвенчаться с ней. «Со многими дворами я в родстве, но с Гостиным еще не был, и не буду», – ответил император. Получив отказ, Николай Николаевич вновь погрузился в безудержное пьянство. Зачастую, допившись до соответствующего состояния, великий князь, непременно в голом виде, забирался на крышу собственного дома, где распевал серенады в адрес возлюбленной купчихи. Затем бесчувственное тело командира гусары спускали вниз[153].

      Критик самодержавного режима предреволюционной России В.П. Обнинский приводил рассказ одного из гусар об особенностях гвардейской службы того времени: «Пили зачастую целыми днями, допиваясь к вечеру до галлюцинаций. Иные из них становились как бы привычными, так что прислуга офицерского собрания (клуба) начинала приспособляться к странному поведению господ. Так, нередко великому князю и разделявшим с ним компанию гусарам начинало казаться, что они не люди, а волки. Все раздевались тогда донага и выбегали на улицу, в ночные часы в Царском Селе обычно пустынную. Там садились они на задние ноги (передние заменяли руками), подымали к небу свои пьяные головы и начинали громко выть. Старик буфетчик знал уже, что нужно делать. Он выносил на крыльцо большую лохань, наливал ее водкой или шампанским, и вся стая устремлялась на четвереньках к тазу, лакала языками вино, визжала и кусалась. Сцены подобного рода становилась тотчас же достоянием городской молвы – в маленьком гарнизоне ничего не скроешь, – но никто не предавался напрасному негодованию, ибо нравы Царскосельского общества немногим отличались от гусарского уровня» [154].

      Не меньшим алкоголиком, чем Николай Николаевич, был великий князь Алексей Александрович. Своими питейными пристрастиями он развратил все морское ведомство, которое возглавлял в период цусимской катастрофы.

      Обнинский объяснял пристрастие к алкоголю высшей знати ощущением тупика и обреченности. «Жить в такой обстановке, – писал он, – дышать таким воздухом очень трудно. Хочется забвения от мыслей, приходящих сами собой, не спрашиваясь, царская ли это голова или голова каторжного, загубившего десяток человеческих жизней. Алкоголь – вот друг мятущихся умов, терзаемых совестью душ, усталых от корсета представительства тел. Алкоголь, этот поставщик львиной доли бюджетных поступлений, по праву занимает и в обиходе царя высокое место. Алкоголь хочет проявлять себя не в одном буйстве разодетого павлином гусара или в ламентациях голодного, но пьяного мужика, а и в управлении империей, поддерживать которую на международном торжище он имеет высокую честь и приятную обязанность» [155].

      В общественной оппозиции муссировались разговоры о пристрастии к пьянству самого царя. Обнинский склонялся к выводу о правомерности такого рода обвинений: «Слухи о том, что царь сильно пьет, давно бродили по свету; но теперь, когда любой студент-медик по почерку Николая может определить СКАЧАТЬ