Александр I. Дмитрий Мережковский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Нет, не надо, не надо об этом; уж лучше – «Вальтер Скотт, Вольтер скот».

      Но на счастье прочно

      К розе, как нарочно,

      Привилась полынь.

      Встал, потянулся и медленно-медленно, судорожно, до боли в скулах зевнул. «Иногда бывает тяжелее знать, может быть, в аду – не плач и скрежет зубов, а только зевота, скука – вечность скуки?»

      Часы опять пробили. Который час? Вечность. Кто это сказал? Да сумасшедший поэт Батюшков – намедни Жуковский рассказывал… Час на час, вечность на вечность, рана на рану – 11 марта… Нет, не надо, не надо…

      Подошел к столу, сел, хотел начать работу; но заметил пыль на малахитовой чернильнице. Слугам не позволял сметать пыль со столов, чтоб не рылись в бумагах. Стер замшевой тряпочкой. Заметил также, что один из двух канделябров пo обеим сторонам часов на камине снят. Нарушенный порядок в комнате мешал ему работать. Отыскивая недостающий канделябр, оглядывал комнату близорукими глазами в лорнет, старенький, простенький, черепаховый, всегда хранившийся за обшлагом рукава.

      Кабинет был угловая зала окнами на Неву и Адмиралтейство. Ни резьбы, ни позолоты: серые голые стены; на потолке – темно-зеленой краской живопись в древнеримском вкусе: крылатые победы, трофеи, колесницы, всадники. Мебель красного лака, с бронзою, наполеоновской империи, при малейшем пятнышке или царапине заменялась новою; вся в чехлах, дешевеньких, бланжевых с розовыми полосками, три раза в год мытых. Паркет гладкий и скользкий как лед. Большой письменный стол – в простенке, между окнами, а посредине – столики маленькие, вроде ломберных, крытые зеленым сукном, как в канцеляриях; на каждом – дела особого ведомства, одинаковые чернильницы и одинаковые пачки гусиных перьев, очиненных заново: перо, употребленное раз, хотя бы только для подписи, заменялось новым; за этим следил камердинер Мельников, получавший три тысячи в год за чинку перьев. И под каждым столом одинаковый коврик, красный с голубыми разводами. Всюду чистые платки и замшевые тряпочки для сметания пыли. Два камина, один против другого, тоже одинаковые: бюст Паллады – на одном, бюст Юноны – на другом; часы с бронзовым Ахиллесом и часы с бронзовым Гектором; канделябры здесь и канделябры там. Все одинаково, правильно, соответственно, единообразно. «Я люблю единообразие во всем», – говорил Аракчеев и повторял государь.

      Отыскал, наконец, канделябр на круглом шахматном столике, в дальнем углу; отнес и поставил на место.

      Вдруг вспомнил недостающий стих:

      Но на счастье прочно

      Всяк надежду кинь:

      К розе, как нарочно,

      Привилась полынь.

      Это удовлетворило его так же, как поставленный на место канделябр; теперь все в порядке. Опять сел за стол.

      Перед ним лежали две записки члена Государственного Совета, адмирала Мордвинова о смертной казни и о кнуте.

      «Прошло более семидесяти лет, как смертная казнь отменена в России[51], – писал Мордвинов. – Восстановление оной казни в новоиздаваемом СКАЧАТЬ