Немцы… привыкшие повиноваться, шагать строем, тянуться и подчиняться, были на распутье…
Они, были предоставленные самим себе, как собака без будки и хозяина… Потерявши «палку», «ошейник» и «цепь», в которые они слепо верили, немцы растерялись до такой степени, что вызывали жалость у некоторых сердобольных людей.
Как будто стадо овец выгнали из тёмного хлева на свободу… без пастуха.
Однако… со временем они стали приходить в себя…
Было открыто сообщение с Миром… Прежде всего с Францией и Англией. Появились туристы…
Немцы из злых волков переоделись в мирные овечьи шкуры.
Постепенно кайзеровский вид граждан послевильгельмовской Германии исчезал.
На его место приходил обычный штатский облик населения Западной Европы.
Как я уже знал, очень сильно по немцам, ударила инфляция в 23‑м году…
По рассказам многочисленных моих собеседников, это была жуткая картина послевоенной экономической катастрофы.
Немецкая марка в те дни скатывалась вниз с молниеносной быстротой.
– Настоящий «блиц-крах» Германии!, – как прокомментировал мне те дни Александр Вертинский, заставший всё это тут.
– Удержать её не могли никакие силы, ни земные, ни небесные, – говорил он.
По его словам, немцы тогда окончательно растерялись… началась паника. Массовые самоубийства охватили Германию.
А ловкачи всякого рода кинулись скупать дома целыми кварталами…
И немцы, как одурманенные, продавали их за ничего уже не стоящие миллионы марок, которые через несколько дней оказывались простыми бумажками.
Огромные универсальные магазины, такие, как «Хофф», например, оказывались вычищенными от товаров за одно утро.
А к вечеру того же дня марка падала вниз так, что то, что было продано магазином за сто марок, нельзя было уже купить и за тысячу.
Пока сознание несчастных немцев переваривало все это, многие нувориши заработали огромные состояния на их беде.
Когда до граждан наконец дошло, в чем дело, было уже поздно. Почти все они были разорены.
Таковыми были первые послевоенные годы существования немцем.
Но затем всё наладилось…
Когда воспоминаешь какую‑нибудь страна, где бывал и жил, то она в твоём мозгу приобретает некие формы и ассоциации.
Например, Франция представляется мне чем‑то лёгким, ажурным, каким‑то кружевом, сотканным причудливым узором … как чулок или нижнее бельё прелестницы…
Когда же я думаю сейчас о Германии, то я представляю себе громадную серую уродливую глыбу.
На верху у этой громадины – меч, устремлённый на восток…
А под ним роковые слова: «Там немецкий меч добудет землю для СКАЧАТЬ