У войны не женское лицо. Светлана Алексиевич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ несколько дней у меня еще брали для тяжелораненых кровь. Люди умирали…

      …За войну я так изменилась, что когда приехала домой, мама меня не узнала. Мне показали, где она жила, я подошла к двери, постучала. Ответили:

      – Да-да…

      Я вошла, поздоровалась и говорю:

      – Пустите переночевать.

      Мама растапливала печь, а два моих младших братика сидели на полу на куче соломы, голые, нечего было надеть. Мама меня не узнала и отвечает:

      – Вы видите, гражданочка, как мы живем? Пока не стемнело, пройдите дальше.

      Подхожу ближе, она опять:

      – Гражданочка, пройдите дальше, пока не стемнело.

      Наклоняюсь к ней, обнимаю и произношу:

      – Мама-мамочка!

      Тогда они все на меня как набросятся… Как заревут…

      Сейчас я живу в Крыму… У нас все утопает в цветах, я каждый день смотрю из окна на море, а вся изнываю от боли, у меня до сих пор не женское лицо. Я часто плачу, я ежедневно в стоне. В своих воспоминаниях…»

Ксения Сергеевна Осадчева, рядовая, сестра-хозяйка

      О запахе страха и чемодане конфет

      «Я уходила на фронт… Стоял прекрасный день. Светлый воздух и мелкий-мелкий дождичек. Так красиво! Вышла утром, стою: неужели я больше сюда не вернусь? Не увижу наш сад… Нашу улицу… Мама плакала, схватит меня и не отпускает. Я уже пойду, она догонит, обнимет и не пускает…»

Ольга Митрофановна Ружницкая, медсестра

      «Умирать… Умирать я не боялась. Молодость, наверное, или еще что-то… Вокруг смерть, всегда смерть рядом, а я о ней не думала. Мы о ней не говорили. Она кружила-кружила где-то близко, но все – мимо. Один раз ночью разведку боем на участке нашего полка вела целая рота. К рассвету она отошла, а с нейтральной полосы послышался стон. Остался раненый. “Не ходи, убьют, – не пускали меня бойцы, – видишь, уже светает”.

      Не послушалась, поползла. Нашла раненого, тащила его восемь часов, привязав ремнем за руку. Приволокла живого. Командир узнал, объявил сгоряча пять суток ареста за самовольную отлучку. А заместитель командира полка отреагировал по-другому: “Заслуживает награды”.

      В девятнадцать лет у меня была медаль “За отвагу”. В девятнадцать лет поседела. В девятнадцать лет в последнем бою были прострелены оба легких, вторая пуля прошла между двух позвонков. Парализовало ноги… И меня посчитали убитой…

      В девятнадцать лет… У меня внучка сейчас такая. Смотрю на нее – и не верю. Дите!

      Когда я приехала домой с фронта, сестра показала мне похоронку… Меня похоронили…»

Надежда Васильевна Анисимова, санинструктор пулеметной роты

      «Маму свою я не помню… В памяти остались только смутные тени… Очертания… То ли ее лица, то ли СКАЧАТЬ