Он боится смерти, но по-прежнему, обездвиженный, желает эту женщину. Исконное искушение. Хотеть и мочь.
Викентий Маркович Гречанский с немалым усилием открыл глаза.
Бредовое видение исчезло.
Crepusculum с мягкой кушетки перевалился в ту часть ночи, когда пажи и слуги, хозяева домов зажигают лучину.
Гречанский поднял голову с импровизированного изголовья из сумок и увидел, как Эвгенио Франциско Фра Торбио проникает в утробу хозяйки корчмы Анджелии Дарчувич, простертой на кабацком столе. Испугана дикой непогодой, долго без посетителя, она допустила искусному магу любовных похождений грубо, внаглую обладать ею в полутьме кабака. Анджелия дышала прерывисто, тяжело, закинув ноги на его сильные плечи. Она глотала любовную сладость крупными кусками, и каждое движение тела Фра Торбио было для нее призванием в памяти всех удовольствий, которые достались ей в жизни.
Страх обездвижил кабак, словно лед – корабли в гавани.
И никто не заметил, какой поединок длится под кирпичными сводами в дальней части слабо освещенного погреба, а даже если бы и заметил – что мог бы поделать тот несчастный, кроме как терпеть удары божественной зависти или наслаждаться редким зрелищем мужской силы, которую вызывает на бой женская податливость.
Ветер с силой ударял кулаками о деревянные ставни.
Одна доска с треском отломилась и упала.
Дымоход киричного цеха полетел в небо, подобно дулу пушки, что точным артиллерийским ударом разнесена на куски.
Лодки тихо тонули на реке.
И присутствовавшие не могли отличить вой ураганного зверя от вопля наслаждения, в котором извивалась Анджелия Дарчувич.
Ночь перевалила за свою первую ступень.
FAX
(миг, когда зажигают лучину)
Наша СКАЧАТЬ