Я провел время до обеда в парке, затем вернулся в номер и уснул. Ближе к вечеру вновь я вышел на улицу, прогулялся по каким-то улочкам и поехал к ее работе. Она вышла значительно позже восьми. Та же сцена: прощание у дверей, я пересекаюсь с ее коллегой и следую за ней. В этот раз на Неле были коричневые узкие брюки, голубая свободная кофточка и те же обувь и сумка, что и вчера. Браслета на запястье не было. Волосы были собраны в низкий хвост. Она подошла к остановке, а я встал сбоку так, чтобы я не был виден ей за пластиковой коробкой. Вскоре подошел троллейбус. Она села спереди. Всю поездку мне виднелся лишь ее затылок – я стоял в середине салона. Я был твердо уверен, что исполню то, что задумывал, то, чего не смог сделать вчера. Я говорил себе, что эта захватившая меня неуверенность была ошибкой сознания, собственной ложью, в которую я поверил. Но, когда я вышел за Нелей из троллейбуса и пошел за ней тем же путем, что и вчера, я был в смятении: мне хотелось подойти к ней, и в то же время меня снова удерживал страх, что-то тянуло меня назад, отталкивало. Я начинал делить мысли с кем-то вторым, он не давал мне приблизиться к ней. Я не мог уловить подходящего момента, когда я должен был бы ускориться, чтобы догнать ее, обратиться к ней. Вновь я стал сомневаться, говорить себе, что я ей не нужен, что мое появление в ее жизни нисколько не обрадует ее. Я сдавливался изнутри, сворачивался. Снова я дошел до конца девятиэтажки и проводил ее до дома взглядом. Снова я отпустил ее.
Я злился на самого себя, что не могу заговорить с человеком, которого ждал столько лет. Я чувствовал себя жалким, не способным на сильный шаг человеком. Беспомощным ребенком. Находясь в сквере часом позже, я хотел написать ей, покончить с этим мучающим меня состоянием. Я несколько раз открывал пустую страницу нашего диалога в социальной сети, печатал текст, но затем выходил, так ничего и не отправляя. Я говорил себе, что вновь избегаю трудностей – хочу просто написать ей вместо того, чтобы увидеться вживую. Но затем я переубеждал себя, приходил к тому, что письменная форма действительно будет тактичнее, не такой резкой по отношению к ней.
Так ничего и не отправив ей, я вернулся в душную комнату и с открытыми глазами в темноте под звуки сопящих, кондиционеров и стукающих капель за окном не мог заснуть до глубокой ночи. Я не знал, как мне поступить. Мои представления о том, что мы поговорим друг с другом, расскажем о наших жизнях, стали окончательно несостоятельными, обреченными на свое существование лишь в моей голове. Неопределенность давила на меня, я был измученным существом, метающимся в закрытом пространстве из угла в угол. Уже не выдерживая своего состояния, я спустился с кровати и прошел в ванную. Я умылся холодной водой и, посмотрев на свое уставшее, изнуренное лицо, понял, как извел себя за эти дни, поэтому решил попытаться отстраниться от тревожных мыслей, успокоиться и с новыми силами и свежей головой решить все завтра.
На следующий день с самого СКАЧАТЬ