Большие пророки. Актуальный комментарий для современного читателя. Джеймс Е. Смит

Чтение книги онлайн.

      Г. Долина видения (22:1-14)

      Хотя Иерусалим стоит на холмах, столица здесь названа «долиной видения» из-за того, что её окружают горы. То, что пророчество против Иерусалима расположилось среди пророчеств, касающихся чужих народов, наводит на определённые мысли. Духовно Иерусалим подобен Вавилону, Думе и Аравии. Его граждане ведут себя как язычники и, следовательно, должны разделить судьбу язычников.

      Данное пророчество, по-видимому, датируется 701 годом до н. э., временем сразу после чудесного избавления от вторжения ассирийского царя Сеннахирима (ср. гл. 37). Жители ликуют, потому что армия захватчиков уничтожена. Но Исаие не до празднования. Он предвидит осаду Иерусалима, при которой воины начнут умирать от голода прямо в стенах города. Войска покинут это место лишь для того, чтобы попасть в плен. Узнав через Божье откровение о том, что Иерусалим будет разрушен, Исаия скорбит, пока все остальные радуются (22:1–4).

      Перед мысленным взором пророка предстала очень чёткая картина того, что произойдёт в тот ужасный день. Он видел армии чужаков – ряды воинов из далеких Элама и Кира – осаждающие Иерусалим. Лучники, колесницы, пехота и кавалерия выстроились напротив стен города. Враг «обнажает щит», т. е. воины снимают защитные покрытия со своих щитов, готовясь к битве. Все пути к спасения отрезаны (22:5–7).

      Исаия предвидит отчаянные усилия защитников Иерусалима при подготовке к осаде. Он видел, как они проверяли свои арсеналы, стены и водоснабжение. Дома разрушены, чтобы обеспечить защитников материалами для залатывания проломов в стенах. Однако все эти усилия по самосохранению напрасны, потому что Иерусалим не взирает на Бога, который навлёк на них это бедствие (22:8-11).

      Приближающаяся катастрофа 701 года до н. э. стоит всенародной скорби, но никак не ликования. Беззаботность жителей Иерусалима («будем есть и пить, ибо завтра умрём») становится мрачным предсказанием их участи. Не раскаявшись, они так и остались непрощёнными и жили под тенью божественного смертного приговора (22:12–14).