Палимпсест. Умаление фенечки. Андрей Иванов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ закричать от боли… решил, что сделал правильно, как будто у него не было выбора. Получается, не всегда человеку стоит давать выбор.

      – Полагаю, возможно.

      Сегодняшняя ночь сложилась ясной и достаточно светлой – можно было продвинуться дальше и найти ночлег потеплее и понадёжнее. Надо ещё чуть подождать, чтобы солдаты с обеих сторон утомились бы и впали в полусонное положение. В такой обстановке у большинства проявляется третье состояние сознания: ни явь, ни сон. Бывает, реальные и навеянные в ночи события сливаются, человеку становится всё немило, кто-то начинает метаться подобно вечерним летучим мышам, пребывая в сумеречном осознании, между светом и тьмой.

      – Мне всегда был интересен период становления христианства, первые годы и десятилетия, в разрозненном состоянии, но во внутренней уверенности… Смогли бы мы так сейчас? – Роман замолчал, не ожидая ответа.

      Все посмотрели на мудрого проводника, уже по привычке в надежде истинного ответа.

      – Такое не самоцель. Вы можете быть истлевшими, подобно Лазарю, но, если вы достойны, восстанете. Обратить грешников к покаянию, направить на путь – важнее. Воскрешаем вас для этого! – Дом непроизвольно проговорился, но провожатые приняли это на общий пафос его слов, уже принимая естественным высокопарное изложение.

      Летучие мыши рассеялись. Унесло с порывом ветра. Но с ним принеслись запахи гари и пороха.

      – А что у вас за фенечка? – Ольга показала на повязь.

      Дом удивлённо посмотрел на молодых людей: он не знал этого слова.

      – Ну фенечка, повязка на руке. Вот, у меня их несколько, – девушка закатала рукав, показывая пёстрый набор личного реликвария. – Наверняка что-то значит.

      – А у меня анкх, – Роман чуть стянул на руке майку вниз, по-мальчишески хвастая древним символом, – вот, татуировка.

      – Значит же! – не обращая внимания на Романа, продолжала допытываться у Дома Света.

      – Значит. Можно я не буду говорить?

      Ребята согласились, что можно не говорить. А он был близок к тому, чтобы признаться.

      Разговор наполнил оскудевшую за последнее время душу проводника новой энергией. Стало можно не только думать о том, как лучше и безопаснее пройти к ночному убежищу, но и одновременно порассуждать о себе, о цели в походе и в жизни. В жизни, он решил, что уже сделал что-то хорошее, и не следует больше бояться чего бы то ни было! Только необходимо помогать – всем, каждому. Даже одному-единому. Хватило бы только души: её истончение, оскудение христианского духа чувствовалось Дому беспрерывно; это состояние поселилось месяца три назад, и ясно было, что не уйдёт. Он привыкал к этому с бессильным сожалением.

      А снаружи пропали, перестали различаться цвета. Всё стало хаки. К этой потере чувствительности добавился моральный дальтонизм: не мог же он воскрешать и исцелять всех. Темп поражения жизни превосходил СКАЧАТЬ