Партнер Демида закончил говорить, и из другого конца зала кто-то крикнул отчетливое русское “горько!”. Ведущий быстро сориентировался, поддержал, и за ним иностранные гости с забавным акцентом принялись скандировать во весь голос: “Горько, горько!”
Я услышала сбоку тяжелый вздох, смешанный с раздражением. А мое сердце бросилось вскачь. Сейчас, сейчас…
Демид потянулся ко мне, я к нему, прикрыв глаза от страха, словно собиралась прыгнуть с парашютом. Плохое предчувствие царапало в груди, за эту шалость я могу дорого поплатиться. Чего доброго, на самом деле упакует в смирительную рубашку и отдаст санитарам.
Разве он не понимал, что сам виноват во всем? Разве не понимал, что из-за его скотского отношения я не могу по-другому? Я не могу просто сглотнуть обиду – я выплюну ее ему в лицо.
Он смял мои губы требовательным поцелуем и резко отпрянул, с отвращением скривившись. Улыбки гостей за столом начали таять, фотограф выглянул из-за фотоаппарата, крики “Горько!” стали стихать, по залу пронеслись шепотки. Ведущий растерялся.
Демид резко схватил со стола салфетку и, отвернувшись, принялся вытирать губы. Вот черт. Я не думала, что настолько горько…
Бросив скомканную салфетку на стол, Демид вцепился пальцами в мой локоть и дернул за собой, поднимаясь.
– Прошу прощения. Мы на минуту.
У меня душа в пятки упала от того, каким взглядом посмотрел Демид мне в глаза – взглядом разъяренного быка. Мне конец.
По залу мимо столов он еще шагал неспешно, но едва мы вышли в коридор, потащил за собой, сокращая пространство широкими шагами. Я семенила за ним, спотыкаясь, путаясь в юбке.
Куда он меня вел? Почему не сказал пару ласковых за дверью зала – там никого не было. Он собрался со мной что-то сделать?
Я в панике заметалась взглядом по коридору – все двери закрыты, нигде никого. Только вазы и статуи молчаливо наблюдали.
Демид открыл дверь в уборную, втолкнул меня туда и заперся на защелку. Здесь было стерильно чисто, все блестело, пахло фиалками. И здесь нас точно никто не увидит…
Он вырвал из моих рук сумочку, достал оттуда смартфон и перевернул ее вверх тормашками над мусорным ведром. Тюбик с горькой мазью вылетел следом за пудрой, влажными салфетками, помадой. Как я теперь сотру мазь с губ? Водой она не смывается!
То, что он не орал, было очень плохо. Или хорошо?
– Нечего выбрасывать мои вещи! – я двинулась к мусорному ведру, но Демид преградил мне путь рукой и всучил сумку со смартфоном.
– Еще один звук – и я за себя не ручаюсь. – Его голос низко рычал, пронизывал меня насквозь опасной вибрацией.
О, надо же, закончились идеи для угроз. Что он мне сделает? Голову в унитаз засунет? Он снял пиджак, положил его на одну из раковин и принялся нарочито медленно закатывать рукава белоснежной рубашки, СКАЧАТЬ