– Эй-эй, погоди. – Бутылка резко исчезает из хрупких рук, оставляя меня в некотором замешательстве. – Ты раньше пила? – звучит настолько уверенно, что мне кажется, он вот-вот рассмеется надо мной. Подумает, что я глупая ботаничка, впервые увидевшая иную сторону жизни. В чем-то он даже будет прав, глупо это отрицать.
– К чему такой вопрос? – вздернув бровь и уверенно задрав подбородок, смотрю на него не моргая. Еще чего не хватало, признаться, что это мой первый раз. Он же точно тогда меня засмеет, и это в лучшем случае.
– Неуверенно, но смачно приложилась. Вот в чем дело, – произносит, заливисто смеясь, и тихо продолжает: – Тебе хоть восемнадцать есть?
– Да, а тебе?
И действительно, я ведь даже не знаю, сколько ему лет-то. А еще люблю, называется. О Господи, какая же я идиотка. Ну как можно любить человека и ничего о нем не знать? Ни возраст, ни хобби… вообще ничего.
– Месяц назад исполнилось, – склонив голову к плечу и прищурив взгляд, начинает рассматривать меня как-то по-особенному. Настолько, что я чувствую жар своих щек. Еще немного – и можно яичницу жарить. – Ты ведь раньше не пила, да?
– Нет, не пила, – признаюсь неуверенно и опускаю голову. С огромным интересом начинаю рассматривать свои руки, мысленно придираться к корявым пальцам и неровным ногтям, коих быстро насчитала три штуки, лишь бы не смотреть на него, весело хохочущего.
– Рассказывай, вареник. – Ну вот. Снова это давно позабытое прозвище, вызывающее стадо мурашек на коже, которые носятся галопом по телу и хочется пищать от счастья. Это какое-то нереальное сумасшествие. Ну разве можно фанатеть от обзывательства? Пусть оно и мило, ну обзывательство же!
– Родители. Они уверены, что я должна быть медиком, как папа, бабушка и дедушка. Ну, или на худой конец податься в преподаватели, но снова медицина. Они помешаны! Это идея фикс, – размахивая руками и ругая их на чем свет стоит, упрекаю в упертости, которую просто нереально свергнуть с пьедестала «я прав, а ты будь волен выполнять», рыча и шипя, изливаю всю боль, что накопилась во мне за последние несколько лет. – А ведь я не хочу быть медиком, – всхлипнув, вытираю рукавом слезы.
– А кем ты хочешь быть? – звучит совсем тихо, я поднимаю удивленный взгляд и понимаю – ему действительно интересно.
– Мне нравится рисовать и придумывать что-нибудь. Хочу податься в рекламу, но вряд ли это получится, – снова всхлипнув, вытираю тем же рукавом слезы.
– Это хорошо, что ты уже определилась с тем, чем хочешь в действительности заниматься.
Мне кажется, или он действительно меня поддерживает? Не осуждает мой выбор, не считает его глупым и не пытается отговорить, а поддерживает? СКАЧАТЬ