Ургаш. Три касания. Геннадий Дмитриевич Сердитов

Чтение книги онлайн.

      Ленинград, Матушевскому А. Б.

      Когда по пути в гостиницу я захожу к Нике, она угощает меня особенным чаем, настоянным в термосе на каких-то корнях с добавкой нескольких капель коньяка, и я оживаю, усаживаюсь в глубокое кресло у окна, её рыжий кот прыгает мне на колени, и мы часами говорим с Никой о чём угодно. Учитывая её практически тюремный образ жизни, я предлагаю ей разнообразные путешествия, приглашаю мысленно побродить по улочкам Вильнюса или Таллина, половить рыбу в Дону под Азовом или вскарабкаться на вершину Большого Нахара по северо-восточной стене.

      Ника – уникальный человечек, интересный собеседник, но писатель слабенький, на среднем уровне наших питерских дам, заполнивших все литературные объединения и мастерские, её бы там в один присест раздраконили и съели. Недаром Кедрин писал: «У поэтов есть такой обычай, в круг сойдясь, оплёвывать друг друга». Однажды она дала мне с собой рукопись рассказа, уже отправленного в журнал. Я целую неделю добросовестно делал пометки в местах, где у меня возникли вопросы. Возвращая рукопись, спросил: «У тебя корабли стоят в бухте, с моря наползает туман, звенят склянки. Как ты себе это представляешь?» – «Очень просто, – ответила она. – Туман, ничего не видно. И только слышно, как звенят склянки». – «Ника, склянки – это песочные часы, которые в былые времена вахтенный должен был переворачивать каждые полчаса. И при этом дважды ударить в рынду – судовой колокол. Так что в тумане звенит бронзовая рында, а не склянки. Это идиома. Давно нет на кораблях песочных часов, но выражение «бить склянки» оказалось живучим и до сих пор в ходу на флоте». Ника заметно расстроилась, сказала, что всегда проверяет себя по справочникам и энциклопедиям, но тут поддалась обаянию морской романтики и «пропустила удар». И добавила: «Вообще-то, мои творения никто никогда не разбирал и не критиковал». Я понял, что она разнервничалась, и заткнулся.