Не достанься он отцу в наследство, быть бы мне обычной студенткой со всеми вытекающими: вечеринки, парни, художественные выезды и прочие радости юности.
– Вообще, это так тупо, рожать ребенка в двадцать лет, – пускается обжора-подруга в сентенции. – То есть, понятно, что тебе двадцать один стукнет, если сейчас залетишь, но все-равно. Вот меня мать родила в девятнадцать, и что?
– Что? – послушно повторяю я, хотя с Юлей согласна.
– Да то, что не молодость у нее была, а кошмар! Нет уж, нужно сначала повеселиться, а годам к тридцати уже рожать, когда и в голове умные мысли будут, и воспоминания кое-какие накопятся.
– Юль, каждому свое, – спорю я из протеста. – Меня мама тоже в девятнадцать родила, но она никогда не жаловалась на жизнь. Папа ее на руках носил, помогал во всем.
За что и был прозван подкаблучником.
Оказывается, это стыдно – жене помогать по хозяйству. А уж дочерью заниматься, а не телевизор на диване смотреть – вообще не по-мужски.
– Слушай, – понижает Юля голос, – а ты не хитришь? Мне можешь признаться: таблетки пьешь, да? Ну, чтобы не залететь. А мужу свистишь, что не получается.
– Нет, Юль, я и правда не могу, – машинально оглаживаю ноющий в последние дни живот. – Может, врачи что-то напутали, и я бесплодна. Или дело в самом Тимуре, хотя у него уже есть ребенок. Но вдруг он чем-то болел, и стал бесплодным… не знаю, но проверяться он отказывается.
И гонит меня на гормональную терапию, благо все врачи, слыша об этом, крутят у виска.
– Дела, – тянет моя верная слушательница, с жадностью глядя на мое яблоко, которое я отдавать не собираюсь. – А с этим, с Рустамом ты… хмм… защищалась?
– Вроде да, – смущаюсь от этого вопроса, но затем приходит чувство сильнее, чем смущение – страх. – Надеюсь, он предпринял меры. Очень надеюсь!
Не хватало еще чем-нибудь заболеть для полного счастья.
Внеплановая беременность мне точно не грозит.
– Эх, жаль ты не сфотографировала его, – подруга встает, обиженно наблюдая, с каким аппетитом я вгрызаюсь в желтое, сочное яблоко. – Люблю высоких брюнетов.
– А я не люблю, – отрезаю, и встаю со стула.
Пора на занятия.
ГЛАВА 2
Горькая девочка со вкусом ягод на губах – вот она какая, оказывается. Могу понять, что нашел в ней отец.
Печаль синих глаз.
Надежду легкой улыбки.
Она ушла, пока я делал вид, что сплю. Торопливо собралась, стараясь не шуметь, но я услышал, как птичка вылетела…
Пусть летит!
Я знаю, где ее клетка.
– Как мать? – дед сидит, прислонив трость к своему любимому креслу, и буравит меня фамильным тяжелым СКАЧАТЬ