Прицениваясь – может, цель мала?
И стоит ли ее, незрячей, грубой,
Поющая, как соловей, стрела?
Нет, он прикидывает, как садовник:
Там, в сердце, как в лесу, где плесень, мох,
Что разрастется розой – плач Дидоны,
Хрип Федры или Хлои вздох?
И будет он минутным или вечным,
И в чернозем или в пески
Зерном вопьется жгучий наконечник,
И брызнут кровью лепестки?
Пни, паутина, дягиль, сырая мгла,
Хвойным пером завершенная гладь ствола
Над фиолетовым озером, в сердце леса.
Ветер потрогает – и она гудит
Красным древком, колышащимся в груди,
Золотым острием глубже вонзаясь. – Лейся,
С кровью, голос, идущий из глубины, —
Голос воды, травы и самой сосны:
Древко дрожит, и рождается ветром слово.
И понимаешь, когда замирает ствол, —
Счастье – это когда отпускает боль.
Пауза. Вдох. Ожиданье – когда же снова?
Сыро. Каждый лист обведен
Мокрой каймой. Стынут кустов фонтаны.
Солнце. Но до краев дождем
Ветки полны, шорохом и туманом.
Зябко. Тело еще горит,
Вынырнув из ладоней, огней, касаний,
Вспыхнув – подобьем листвы, коры —
Искрами, каплями, полосами,
Вздрагивая, через край сочась
И умирая. – Спи, ничего не случится:
Ты же губами унял на час
Темную ранку, пятнышко под ключицей.
В час, когда небо из лучших эмалей, смальт
Набрано, в омутах окон не видно ряби,
В час, когда гибок, чешуйчат и синь асфальт,
И поливалки боком ползут, как крабы,
Смертно бледнеют башни, вдали с моста
Медленно скатывается слеза трамвая,
Площадь небрита и, как щека, пуста,
Волны привычно бьются в гнилые сваи,
В час, когда статуи, обнажая фасад,
Перезрело сыплются, – шагом неверным
Выйдешь на улицу – над головой циферблат,
Стрелок лишенный, как будто смахнул их Бергман.
Там же, хмурый, нога – на дуге ворот,
Сверкая в прорехи гипсовыми плечами,
Стрелку часов кладет беспризорный Эрот
На тетиву – и другая торчит в колчане.
«Сколько имен я тебе нарекаю, мой дальний…»
Сколько имен я тебе нарекаю, мой дальний, —
Меньше стволов и камней огибает ручей
Ощупью, вниз, под небесною картой гадальной.
Сколько речей
Я говорю тебе шепотом, леса бахромку
Колким платком у бормочущих губ теребя,
Куст разбудив и пространства витую воронку,
Но не тебя.
Сколько имен, столько обликов, ты бесконечен —
Меньше листов у прозрачного ясеня – но
Неуловим; точно ветер, поймать тебя нечем.
Осенено
Голосом лето: когда не коснуться рукою,
Звук набухает телесною СКАЧАТЬ