Избранное. Татьяна Вольтская

Чтение книги онлайн.

      Мальчик мой в рубашке голубой,

      Старых джинсах, укротитель слова,

      Тонкий, будто первый лед, – постой,

      Мне тебя, как неба голубого,

      Мало – под которым только слух

      От меня остался, только зренье,

      И пространство согнуто, как лук,

      И заострено, трепещет время.

      Нет у нас ни завтра, ни вчера,

      Общей чашки чаю на рассвете,

      На снегу бумажном – след пера,

      И до самой смерти – ветер, ветер.

      Под окном кусты в одном белье

      Сбились – погляди, зима настала.

      На двоих одно небытие

      Можно натянуть, как одеяло.

      Среди зданий, крошащихся, будто зубы,

      Среди черного хлеба, остатков супа,

      Сигарет, за квартиру и свет квитанций,

      Среди желтых снегов, голубиных танцев

      На карнизе под порыжелой башней,

      Деревянных, зеленых и прочих башлей,

      Распускающихся, несмотря на климат,

      И гостей, и пола, который вымыт

      В воскресенье, обеда, который позже,

      Чем на час, не начнется, детей и – Боже! —

      Даже внуков, фуршетов, кагора, виски,

      Похорон, рождений, родных и близких

      (Где их только берут!), и врачей, и нежных

      Взглядов прямо в глаза – и пониже, грешных,

      Среди ветра, гудящего, словно месса, —

      Я есть тень, которая знает место.

      Все очень просто: сначала те,

      Кто тебя породили, извергли горячей лавой,

      Застывают в глинистой темноте —

      Ты для них уже долго не будешь главной.

      Для остальных, естественно, никогда.

      Шевелится райское древо на кухонной занавеске:

      В окна дует. В ванной течет вода.

      Светит чайник – хотя не греет – стеклянным блеском;

      Тот, кто может, коснувшись, воскликнуть: «Будь!» —

      Чтоб из мрака возникли твоя голова, колени —

      Не восклицает. Облака в окне продолжают путь,

      Так становишься тенью.

      Чтобы существовать – мало существовать.

      Надо, чтоб кто-нибудь, на ночь или вставая

      Поутру, представлял тебя целиком, боясь потерять

      Хоть частицу и веря, что ты живая.

      Так вода сама по себе – еще не река,

      А рекой ее делают берега,

      Горстка звуков – еще не слово,

      И уж точно не имя – пока услыхать нельзя:

      Оживить его могут, произнося,

      Только губы Другого.

      Но Другой молчит. Может быть, потому,

      Что с ним говорят другие.

      Только несчастье, как снег, проницая тьму,

      Открывает глаза тебе, точно Вию:

      Видишь – Тени бормочущий язычок

      (Кто отбросил ее – подобрать не смог, —

      То ли сердце болит, то ли село солнце),

      Возле Тени – торшера горячий круг,

      Что очерчен движеньем дрожащих рук, —

      Где она спасается. Не спасется.

      Мимо СКАЧАТЬ