– Сколько ты выпила? – спрашивает, и я слышу, как под её подошвой смачно хрустит моё сердце.
– Я говорю правду.
– Перестань, пожалуйста, – на этих словах она начинает озираться по сторонам, затем едва сжимает меня за плечо и снова заглядывает в мои глаза. – Мне пора. Притормози с выпивкой, ладно? – затем уходит.
Я остаюсь на балконе с паскудным чувством, будто на мне сумоисты попрыгали. Ещё и какую-то попсу про любовь в колонках врубают, как на зло. Мне остаётся только глазеть, как на нижней каёмке Олькиного платья колыхаются стразы, пока та удаляется. Я впервые признаюсь в любви. И впервые понимаю, о чём на гаражах тегают тёлки. Нахуй любовь.
Виски, коньяк, вино, шампанское, да так, чтоб изо рта лилось. Я заливаюсь всем подряд. Вообще-то мне совсем не хочется нажираться в сопли, но я ничего не могу с собой поделать. Хочу быть пьяным и ничего не чувствовать.
– Ты нажрался, что ли? – спрашивает Паша, когда замечает меня с очередным бокалом.
– Да, – я рыгаю убойной смесью виски с шампанским.
– Какого хуя, Валер? – отжав мой стакан, Паша заводится, – мы же договаривались, что в этом теле ты бухать не будешь? Чё произошло?
– Ой, отвали, а, – я толкаю его лицо как можно дальше от собственного и направляюсь захватить очередной бокал, но Паша за мной увязывается, будто цербер.
– Не пей, – говорит. – Нет, нельзя, – и отнимает очередной стакан.
Я тяжко вздыхаю и сажусь за стол, складывая на него руки. С грустным видом я пялюсь в одну точку и никак не реагирую на все расспросы старосты. В конце-концов он от меня отъёбывается и уходит, чтобы продолжить светскую беседу. Пользуясь этим, я хватаю одну из бутылок и направляюсь к лифту. Затерявшись в кучке каких-то мужиков я спускаюсь на первый этаж и замыкаю очередь, вываливаясь из лифта. Хорошо, конечно, что меня так быстро развезло, но я рассчитываю ухрюкаться ещё сильнее. Какие-то работники заведения пытаются меня придержать и предлагают помощь, но я уверенно заявляю:
– Всё нормасик, – и шатающимся походняком выхожу из здания.
Почувствовав свежий воздух, я вдыхаю его полной грудью и как заору:
– А-а-а-а-бля-я-дь, – изо рта аж пар валит, когда я заканчиваю.
Ночью резко похолодало, так что я мысленно радуюсь, что не надел то ублюдское платье, в которое меня хотела заточить Овечкина.
Плетясь вдоль дороги, я делаю большой глоток вина и закуриваю. Надо будет извиниться перед Светой завтра с утра, списать всё на шутку, типа я так прикалываюсь. А вдруг она со мной общаться теперь перестанет? От одной этой мысли мне становится ещё паскуднее, чем до этого, когда я просто злился на то, что Света меня практически отшила.
Перед глазами расплывается грязь и асфальтовая дорога. Изредка свет фар бьёт в спину, и я вижу собственную жалкую тень. Но одна из проезжих машин неожиданно притормаживает рядом со мной, когда я задираю локоть и вливаю в себя оставшиеся СКАЧАТЬ