Альбом. Сергей Конышев

Чтение книги онлайн.

      Я сел на неё и в позе мыслителя продолжил созерцание балконной жизни. Когда банка опустела, Вотик куда-то сходил и вернулся с горсткой таблеток. На этот раз мне не предложили. Общажные съели по четыре штуки, а Лёнька – то, что осталось: две. Я спросил его: «Что это за таблетки?», а он ответил: «Для настроения, типа аскорбинки». Раз так, то почему бы и нет, лишь бы не героин и не беременность, чем нас пугали в школе. В общем, меня ничего не смутило, но, посидев на балконе ещё какое-то время, я свалил. Было неприятно наблюдать, как Лёнька понижает планку. В нём больше не было страсти. Он будто отупел от таблеток. Говорил глупые вещи, рассуждал о том, чем никогда не жил, и делал то, что ему советовали. И кто советовал? Гопники с ресничками и говно-панк с иро.

      Теперь они стали для него «РОЛ МОДАЛ». Лёнька убегал с ними от себя и своих жизненных обстоятельств. Разница была лишь в том, что Вотик и урела ничего из себя не представляли, а Лёньке было что терять, но он решил поиграть в эволюцию. Сначала одичать. Потом оскотиниться и, наконец, стать таким же, как те, кто его унизил, – хуже глиста, ничтожней мурашки. Без целей, идеалов и надежд – только животный инстинкт, который и подсказал Лёньке, что с волками жить – по-волчьи выть. Вот он и стал как тот волк из пословицы: ему больше не нужны были домашняя еда, будка и цивилизация, теперь он ориентировался на алкоголь, наркотики и лес.

      Я шёл по дубовой аллее. Все лавочки были заняты. Вдруг справа от меня встал молодой отец и покатил коляску. Я тут же занял лавку, бросив на неё рюкзак. Подтянул джинсы и сел. Честер надрывал глотку: «МА-А-АЙНД». Песня подходила к концу. Я глубоко вдохнул и выдохнул из себя всё, что было. После Ленинского проспекта это место казалось оазисом. Я вытащил из рюкзака воду и сделал два глотка. Откинулся на спинку и, запрокинув голову, уставился на голубое чистое небо. Ни облачка, только длинный белый след от самолёта. Я дождался, когда он исчезнет, и, допив бутылку, выкинул её в мусорку. Встряхнулся, как мокрый пёс, и похрустел шеей. Физически почувствовал себя легче, но ментально – тяжелей. Дальше в истории Лёньки начиналось самое горькое.

      7. By Myself (Сам себя)

      Я прокашлялся и встал. Опять захотелось пить, но воды не осталось. Я улыбнулся, решив, что травка хитрит – отпускает, подначивая к пиву. Мне хорошо была знакома эта уловка, когда тэгэкашная рефлексия требует алкоголя для продолжения. Я не стал сопротивляться и, достав из рюкзака банку, сделал пшик. Пошла пена. Я всосал её под злую гитару, которую венчал резкий индустриальный звук. Полноценно глотнув, я неспешно пошёл по аллее. Песня тоже никуда не спешила: гитару сменили синтезатор и густая читка Шиноды. Он нагружал фразами, которые били в живое, точно и туго. Хотелось думать о них, а ещё лучше – понять. Я начал вслушиваться в текст, и почти сразу меня зацепило. Вот эти строчки: