Русский диссонанс. От Топорова и Уэльбека до Робины Куртин: беседы и прочтения, эссе, статьи, рецензии, интервью-рокировки, фишки. Наталья Рубанова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ особенно на всю жизнь». Настоящих писателей называл городскими партизанами: «…независимо от направления, жанра, возраста, пола, национальности и много чего еще. Городские партизаны действуют (ну, или, увы, почти бездействуют), а „литературное гестапо“ их преследует, ловит, убивает при задержании, пытает, вешает или подкупает, запугивает, перевербовывает… Весь литературный истеблишмент – такое гестапо; здесь без иллюзий».

      «Могу ли отправить вам свой новый роман? Называется „Сперматозоиды“[9]…» – «Женщина высылает мужчине сперматозоиды?!! А впрочем, почему бы и нет – в наш горестный век?» – переписка наша с Топоровым дорогого стоит… впрочем, к чему эти воспоминания? Все просто: к переизданию топоровского «Двойного дна»[10]. Все кричат о новинках, а надо просто переиздать. Лучшее. Оно – есть.

      26.12.2019

      Мишель Уэльбек[11]

      «Я не такой уж депрессивный тип!»

      – Что там у вас происходит во Франции?

      – Да ничего почти не происходит.

Из беседы с М. У.

      В экс-life, шестой весною нового тысячелетия, в Московию прилетел Мишель Уэльбек. Литжизнь града-государства, не верящего слезам, на неделю будто б споткнулась: сей конкуренции не выдержал ни один «наш» автор. Г-на Уэльбека пригласили встретиться с публикой в большой аудитории Политехнического музея, повидавшей литераторов, называемых ныне «легендарными», хотя это, разумеется, спорно: эстетические притязания у всех разные. Однако-с зал был полон, ну а мне повезло оказаться в нем[12].

* * *

      …он не собирается бросать курить, а еще – обожает читать и спать: даже не знает, что из – больше. Он когда-то стал агрономом лишь потому, что не понимал, кем хочет стать на самом деле. С годами сие прошло. У «возмутителя мировой общественности», упакованного в уютные, слегка помятые брюки и джемпер цвета рыжеватой осенней листвы, слабые глаза: вспышки многочисленных фотоаппаратов мешают, и он говорит об этом: фанаты и эсмэишники отступают. А через час ему прощаешь даже то, что он не любит Набокова: «Да, я считаю его манерным. Он нервирует. Я не могу его читать, он меня раздражает очень быстро, ничего не могу поделать…» (скорее всего это происходит оттого, что Уэльбек, как ни парадоксально, решил для себя, будто автору непозволительно издеваться над читателем). Или издевку над собственным творчеством / криэйторством (as you like), впрочем, искреннюю, – тоже прощаешь: «Когда-то я мечтал, чтоб мои книги продавались, искал успеха. Но когда ты заработал достаточно денег, можно и остановиться. Но, увы, это невозможно. Двоякое отношение к…» – впрочем, не писать он уже не может: коготок-то увяз. Он не осчастливливает ответом незнакомку из зала, полюбопытствовавшую, была ли в «жизни звезды» такая женщина, как Валери из «Платформы»: «В ответ на такие вопросы я всегда вру… – улыбается „звезда“, слегка разводя руками. – Но поскольку вы так милы… Не буду отвечать! Впрочем, СКАЧАТЬ