Куба – любовь моя. Владимир Морозов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Конечно, вслух перед чехами я все это высказывать не стал и сделал вид что солидарен с Сергеем. Впрочем, его бескомпромиссно-наивная позиция вызывала у меня симпатию хотя бы потому, что пробуждала в душе, пусть на короткое время, эту самую волю – казалось бы, уснувшую навеки. Надежду на то, что забитый, опоенный и оплеванный русский медведь когда-нибудь поднимется с четверенек на дыбы и взревет на всю эту улюлюкающую и гавкающую свору.

      Национальный вопрос мы бестолково мусолили целый вечер. Не так давно чехи мирно разошлись со словаками и, очевидно, поэтому, считали, что вправе судить любой народ. Даже большое количество рома не помогло им, западным людям, понять нашу великодержавную душу. Впрочем, расстались мы, не смотря ни на что, очень тепло.

      Гл. 4

      Работа и досуг

      Поскольку свой выигрыш Сергей старался отметить широко, а выигрывал он часто, вечера мы проводили с делегациями разных стран весьма содержательно и познавательно. Первый банкет мы устроили с французами в местном баре. Хорошо набравшись к концу, Сергей с купеческим размахом расплатился за весь стол. Французы только озадаченно пожали плечами. Утром, сокрушенно подсчитывая убытки, я корил его: «Сереж, здесь тебе дикий запад, а не матушка Россия. Здесь твой порыв не поймут и, в лучшем случае, покрутят пальцем у виска». «Да натура, понимаешь, поперла, – оправдывался он. – А потом, я же не знал, что в баре все так дорого».

      Так или иначе, отныне мы решили встречи-знакомства проводить – у нас ли, на выезде ли, но не в казенной обстановке. Обычно в номере, где собирались, колясочники пристраивались к столу, а здоровые сопровождающие рассаживались по кроватям со стаканами в руках. Закуска отсутствовала. Местные традиции предписывали или только есть, или только пить. «Вы уже поужинали? Ну так пойдем ко мне, выпьем чего-нибудь» – типичное приглашение в гости.

      Подвыпившего Сергея несло на разные разглагольствования. Мне же интереснее было послушать каких-нибудь датчан, и я слегка притормаживал его. Объяснялись – кто во что горазд. Я с трудом вспоминал английский, Сергей чудовищно насиловал немецкий, а чехи с поляками довольно внятно говорили по-русски. Во время этих застолий я несколько раз ловил себя на мысли, что во всех этих европейцах, приехавших из разных стран, присутствовало нечто общее. Они как бы смотрели в одну сторону. Многие вещи, о которых мы, русские, могли спорить друг с другом часами, были для них давно и окончательно решены и уже не вызывали вопросов. Мы с Сергеем со своими метаниями и заскоками резко диссонировали в этом хоре и, чужие, являлись своего рода экзотическим приложением к их компании. Может быть, тем и были для них интересны. Правда, когда речь заходила о горбачевской революции, встряхнувшей мир, о том, как было и как стало, что было хуже тогда, а что – сейчас, мы душевно соединялись с нашими бывшими братьями по идеологии – чехами, поляками, румынами – и прекрасно понимали друг друга. Французы же и прочие шведы в этих наших доверительных воспоминаниях о прошлом были лишней, наблюдающей, стороной.

      За СКАЧАТЬ