Петербургский сыск. 1874 год, февраль. Игорь Владимирович Москвин

Чтение книги онлайн.

      – Да я что. – торопливо произнёс Пилипчук, – то ли в Ревельском переулке, то ли на Дровяной.

      – Так на какой?

      – Не помню я, не помню, – задумался, – во, – обрадованно чуть ли не закричал Василий, – в митковском доходном доме. Точно в нем, он ещё на Фонтанку фасадом выходит.

      – Он не собирался уезжать из столицы?

      – Нет, у него тут дело осталось.

      – И какое? Василий, чудно, то рассказываешь все, то таишься, как красна девица. Иль сам в чём замешан?

      – Господь с вами, господин хороший. Ну, разве ж я поход на душегуба? – И опять, как

      прежде, прикусил язык.

      – Я ж не говорю. Что ты – душегуб, но вот твой знакомец…

      – Да не знакомец мне он, – теперь с жаром произнёс Пилипчук.

      – Хорошо, пусть так, не знакомец, – согласился Иван Дмитриевич, – и Тимошка не знакомец.

      – А его вообще я не знаю.

      – Но, что произошло в Шуваловском, он же рассказывал?

      – Хвастал, – опустив голову, выдавил из себя Василий.

      – А ты говоришь не знаешь!

      – Что мне его покрывать?

      – Верно, – подсказал Иван Дмитриевич.

      – Я сам по себе, они сами по себе. Что мне от них? Верно?

      – Правильные слова говоришь.

      – В Шуваловский Тимошка придумал заманить одного с деньгами под видом поисков нового дома, вот они. – он прервал излияния, но потом махнул рукой, – там его верёвкой и…

      – Далее.

      – Тимошка забрал портфель, как потом Гришка узнал, что там тридцать тыщ в процентовках были, сунул Гришке четвертной и приказал из города уехать. Тот и исполнил, но частенько бывал в столице. То трёшку, то рубль ему Тимошка от щедрот своих давал и все обещаниями кормил, вот Гришка меня подговаривать начал, чтобы к Тимошке залезть, – Василий поднял глаза на Ивана Дмитриевича.– Ты же отказался?

      – А как же? Зачем мне такое дело?

      – Верно рассудил, лучше на Обуховском слесарить, чем бегать с тачкой в Сибири по морозу.

      Пилипчук обиженно засопел, показывая, что он с открытой душой, а ему тут грозят сразу.

      – Да, не дуйся ты, как мышь на крупу. Посуди, я ж истинную правду говорю. Зачем мне тебя пугать? Тебе чужой грех на душу брать не стоит, а свои, небось, отмолишь, если, конечно, – Иван Дмитриевич погрозил пальцем, – к нам не попадёшь.

      – Упаси, Господь! – Василий перекрестился, – чужое нам без надобности. Пусть сами Сибирь топчут.

      – Ныне, вот что, Василий, – снова на лице Путилина появилась добродушная улыбка, – до утренней зорьки посидишь у нас, а там иди со спокойным сердцем на все четыре стороны.

      – Благодарствую, – приободрился Пилипчук.