Обрыв. Иван Гончаров

Чтение книги онлайн.

      – Зачем? У меня есть что писать. Я дело пишу…

      – Опять ты хвастаешься «делом»! Я думаю, если ты перестанешь писать – вот тогда и будет дело.

      – А роман твой даст мне оклад в пять тысяч, да квартиру с отоплением, да чин, да!..

      – И ты не стыдишься говорить это! Когда мы очеловечимся?

      – Я стал очеловечиваться с тех пор, как начал получать по две тысячи, и теперь вот понимаю, что вопросы о гуманности неразрывны с экономическими…

      – Знаю, знаю: но зачем ты так храбришься этим циническим эгоизмом?

      Аянов собрался было запальчиво отвечать, но в эту минуту наезжала карета, кучер закричал им, и спор не пошел дальше.

      – Так живопись – прощай! – сказал Аянов.

      – Как прощай: а портрет Софьи!.. На днях начну. Я забросил академию и не видался ни с кем. Завтра пойду к Кирилову: ты его знаешь?

      – Не помню, кажется, видел: нечесаный такой…

      – Да, но глубокий, истинный художник, каких нет теперь: последний могикан!.. напишу только портрет Софьи и покажу ему, а там попробую силы на романе. Я записывал и прежде кое-что: у меня есть отрывки, а теперь примусь серьезно. Это новый для меня род творчества; не удастся ли там?

      – Послушай, Райский, сколько я тут понимаю, надо тебе бросить прежде не живопись, а Софью, и не делать романов, если хочешь писать их… Лучше пиши по утрам роман, а вечером играй в карты: по маленькой, в коммерческую… это не раздражает…

      – А это-то и нужно для романа, то есть раздражение. Да – тронь я карты, так я стащу и с тебя пальто и проиграю. Есть своя бездна и там: слава Богу, я никогда не заглядывался в нее, а если загляну – так уж выйдет не роман, а трагедия. Впрочем, ты дело говоришь: двум господам служить нельзя! Дай мне кончить как-нибудь эту историю с Софьей, написать ее портрет, и тогда, под влиянием впечатления ее красоты, я, я… Вот пусть эта звезда, как ее… ты не знаешь? и я не знаю, ну да все равно, – пусть она будет свидетельницей, что я наконец слажу с чем-нибудь: или с живописью, или с романом. Роман – да! Смешать свою жизнь с чужою, занести эту массу наблюдений, мыслей, опытов, портретов, картин, ощущений, чувств… une mer а boire![33]

      Они молча шли. Аянов насвистывал, а Райский шел, склоня голову, думая то о Софье, то о романе. На перекрестке, где предстояло расходиться, Райский вдруг спросил:

      – Когда же опять туда?

      – Куда туда?

      – А к Софье.

      – Ты опять? а я думал, что ты уж работаешь над романом, и не мешал тебе.

      – Я тебе сказал: жизнь – роман, и роман – жизнь.

      – Чья жизнь?

      – Всякая, даже твоя!

      – В среду тетки звали играть.

      – Долго, но нечего делать – до среды!

      VI

      Райский лет десять живет в Петербурге, то есть у него там есть приют, три порядочные комнаты, которые он нанимает у немки СКАЧАТЬ