Империй. Люструм. Диктатор. Роберт Харрис

Чтение книги онлайн.

      На следующее утро они спустились к гавани, чтобы проводить Цицерона. На берегу собралось огромное число его сторонников, и он обратился к ним с короткой прощальной речью:

      – Я вполне сознаю, что увожу на этом хрупком корабле надежды и чаяния всей вашей провинции. И сделаю все, что в моих силах, дабы оправдать их.

      После этого я помог ему подняться на палубу, где он застыл, глядя в сторону берега блестящими от слез глазами. Цицерон был одаренным актером и мог изобразить любые чувства, но сейчас, возвращаясь мыслями на много десятилетий назад, я думаю, что в тот день он был искренен и предчувствовал, что ему больше не суждено оказаться на этом острове. Цицерон навсегда расставался с Сицилией.

      Весла взмыли вверх и ударились о воду. По мере того как корабль отходил от берега, очертания людей, стоявших на пристани, становились все более размытыми, а потом и вовсе исчезли из виду. Пройдя сквозь устье залива, наше судно вышло в открытое море.

      Поездка из Регия в Рим оказалась проще, чем путешествие на юг, поскольку наступила ранняя весна и, казалось, сама природа вливала в нас недостающие силы. Впрочем, нам было некогда наслаждаться пением птиц и красотой распускавшихся цветов. Забившись вглубь крытой повозки, Цицерон всю дорогу работал, прикидывая, как будет обвинять Верреса на суде. Я по мере надобности доставал из грузовых повозок нужные свитки и таблички, а также делал записи под его диктовку, что требовало проворства и внимания.

      Насколько мне удалось понять, замысел Цицерона состоял в том, чтобы разделить обвинение на четыре части: продажное судейство, вымогательство взяток через откупщиков, разграбление городской и частной собственности и, наконец, незаконные казни. В соответствии с этим были распределены свидетельские показания и улики, и по мере того, как мы приближались к Риму, Цицерон даже начал набрасывать куски вступительной речи.

      Принудив тело выносить бремя собственного честолюбия, Цицерон также научился усилием воли избавляться от тошноты, неизбежной, казалось бы, при долгом путешествии в тряской повозке, и во время поездок по Италии предавался привычным занятиям. Вот и теперь, с головой погрузившись в работу, он даже не сознавал, где мы едем. Дорога заняла менее двух недель, и на мартовские иды – ровно через два месяца после отъезда из Рима – мы вернулись в город.

      Гортензий тоже не терял времени даром, и затеянное им разбирательство шло полным ходом. Как и полагал Цицерон, он намеревался среди прочего как можно скорее выманить моего хозяина с Сицилии. Выяснилось, что Дазиан не ездил в Грецию для сбора улик и, более того, вообще не покидал Рима. Однако это не помешало ему выдвинуть в суде по вымогательствам обвинения против бывшего наместника Ахайи, а поскольку Цицерон еще не вернулся, претор Глабрион не мог воспрепятствовать всему этому. И вот день за днем Дазиан, давно забытое ничтожество, что-то бубнил, стоя перед откровенно скучающими судьями, а Гортензий СКАЧАТЬ