Слово и дело. Книга 1. Царица престрашного зраку. Валентин Пикуль

Чтение книги онлайн.

      Шубу оплеч накинул – не в рукава. Вышел губернатор, хватил морозца до нутра самого. И велел везти себя:

      – На Кабаны – в застенок пытошный!

      Приехал на Кабаны… Подьячий Тишенинов изложил суть: женка матросская, Евпраксея Полякова, из слободы Адмиралтейской, почасту в дым обращалась и сорокой была…

      Волынский локтем спихнул мусор со стола, сел.

      – Дыбу-то наладь, – велел мастеру голосом ровным.

      Палач дело знал: поплясал на бревне, ремни стянул.

      – Сразу бабу волочь? – спросил он хмуро…

      Артемий Петрович взглядом подозвал к себе Тишенинова:

      – Человече, сыне дворянской… Имею я фискальный сыск на тебя: будто ты сорокою был и в дым не раз обращался.

      Тишенинов стал как мел и в ноги Волынскому – бух:

      – Милостивец наш, да я… Всяк на Казани ведает: не был я сорокою, в дым не обращался я!

      Волынский палачу рукою махнул:

      – Вздымай его!

      Ноги – в ремень, руки – в хомут. Завизжало колесо, вздымая подьячего на дыбу. Шаталась за ним стена, вся в сгустках крови людской, с волосами прилипшими…

      – Поклеп на меня! – кричал Тишенинов. – Ковы злодейские!

      Палач прыгнул ногами на бревно: хрустнули кости.

      Двадцать плетей: бац, бац, бац… Выдержал!

      Артемий Петрович листанул инструкцию – «Обряд, каково виновный пытается». Нашел, что надо: «Наложа на голову веревку и просунув кляп, и вертят так, что оной изумленный бывает…»

      Прочел вслух и палачу приказал:

      – Употреби сей пункт, пока в изумление не придет…

      Опять выдержал! Только от «изумления» того орал истошно.

      Волынский был нетерпелив – вскочил, ногою притопнул.

      – Огня! – сказал. – С огнем-то скорее…

      Воем и смрадом наполнился застенок казанский. Жгли банные веники. На огне ленивом Тишенинов показал, что сорокой он был и в дым часто обращался…

      – А с женою, – подсказал ему Волынский, – случаюсь блудно по средам и пятницам…

      – Случаюсь, – подтвердил с дыбы Тишенинов.

      – И собакой по ночам лаю…

      – Лаю, – упала на грудь голова…

      Волынский табачку нюхнул, кружева на кафтане расправил.

      – Вот и конец колдовству! Велите жену матросскую Евпраксею домой отпустить. Лекаря ей дать для ранозалечения из жалованья твоего, секретарь. Ты бабу чужую угробил на пытках, вот и лечи теперь ее… А тебя с дыбы можно снять.

      Сняли. Тишенинов лежал на земле – выл.

      Рубаха на нем еще горела…

      – Прощай, секретарь! В другой раз умней будешь, – сказал Волынский. – С пытки-то и любой в колдовстве признается…

      Заскочив домой ненароком, чтобы жену спроведать, Артемий Петрович позвал калмыка-дворецкого:

      – Мне, СКАЧАТЬ