Дневники: 1925–1930. Вирджиния Вулф

Чтение книги онлайн.

      «Обыкновенный читатель» вышел в четверг54; сегодня уже понедельник, а я до сих пор не получила ни одного отзыва, ни в частном порядке, ни в прессе; это как бросить камень в пруд и увидеть, что воды сомкнулись над ним без малейшей ряби. Но я вполне довольна и волнуюсь меньше, чем когда бы то ни было, а пишу лишь для того, чтобы потом не забыть о чудесном прогрессе в написании своих книг. Я сидела в студии «Vogue», то есть у Бэков55, в их логове, которое мистер Вулнер56 построил себе для работы, и, возможно, именно там он думал о моей матери, мечтая, полагаю, на ней жениться. Сейчас мне кажется, что у людей множественная структура сознания, и я бы хотела исследовать сознание на вечеринке, сознание человека в платье и т.д. Мир моды Бэков, в котором миссис Гарленд57 руководила процессом, – это, несомненно, целостный мир, объединяющий и защищающий людей от таких, как я, от чужаков. Эта множественная структура очень сложна (мне явно трудно подбирать слова), но мысленно я постоянно возвращаюсь к ней. Сознание на вечеринке, например, или сознание Сивиллы58. Его нельзя расколоть. Это нечто подлинное. Его надо сохранять целостным. И все же я не до конца понимаю, что хочу сказать*. Кстати, я собиралась написать Грейвсу59, а потом забыла.

      В пятницу, в 16:30, только представьте себе, стоит у двери, вытаращив глаза, мужчина в синей рубашке, без шляпы, с копной взъерошенных волос. «Миссис Вулф?» Я, опасаясь и подозревая, что это какой-то гений из «Nation», решивший излить душу, отвела его в подвал, где он сказал: «Я Грейвс». «Я Грейвс». Все уставились на него. Казалось, он несся по воздуху со скоростью 60 миль в час [≈ 96,5 км/ч] и вдруг ненадолго приземлился. Потом он поднялся наверх, а я, несмотря на всю свою хитрость, не догадалась заблаговременно вскипятить чайник. Бедный юноша – сплошной протест и позерство. Он как грубая копия Шелли60, за исключением перекошенного носа и невнятных черт лица. Но осознание гениальности плохо сказывается на людях. Он задержался до 19:15 (мы собирались на «Цезаря и Клеопатру» – странную риторически-романтическую пьесу раннего Шоу61) и был наконец вынужден попрощаться, после того как описал нам свой образ жизни столь увлеченно, что и слова не вставишь. Он готовит, его жена убирает; четверо детей учатся в начальной школе; жители деревни снабжают их овощами; они обвенчались в церкви; его жена называет себя Нэнси Николсон62, не хочет ехать в Гарсингтон и говорит, что заслужила дом просто так; на реке; в деревне с квадратной церковной башней; рядом, но не возле железной дороги – все это, понятное дело, он ей обеспечил. Называющая себя Нэнси Николсон делит друзей на овец и коз. Все это звучало для нас по-молодежному, особенно когда Грейвс вдруг выдал, что происходит из семьи настоятеля церкви, епископа, фон Ранке63 и т.д. и т.п., только с одной целью: СКАЧАТЬ