Средство от бессмертия. Елена Кивилампи

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ жест был настолько выверен и отточен, что даже я был готов ей поверить – не то что оторопевший комитетчик. Не знаю, как сложилась потом его собственная судьба, но нам с Лизой её шутка напророчила вместо аспирантуры долгую дорогу в Сибирь.

* * *

      Было у этой истории и другое горькое послевкусие. Потом, годы спустя, я прочёл немало серьёзных книг и узнал, что кроме Яд ва-Шема в истории Иерусалима был и Дир Ясин – бедная арабская деревня (прочем, есть ли в Палестине хоть одна богатая арабская деревня?), где от рук радикальных сионистов погибло больше сотни мирных крестьян. Среди убитых были и старики, и женщины, и дети – возможно, прямые потомки всадников Саладина, ещё одного заступника еврейского народа, когда-то спасшего иудеев и израильтян от кровавого пресса крестоносцев.

      Да и сам «город мира» вполне мог бы носить имя «города раздора», где адепты трёх авраамических религий веками жестоко притесняли друг друга, изгоняли из домов и храмов, а нередко просто истребляли иноверцев с именем единого милосердного Бога на устах. Именно здесь схлестнулись когда-то фарисеи и саддукеи, раввинисты и караимы, хасиды и миснагеды; именно здесь в 1995 году Исхак Раввин принял смерть от руки своего соотечественника-еврея. Здесь, прямо в стенах древних культовых построек, не так давно сходились врукопашную слуги Господа византийской и латинской ветвей христианства. И здесь же, на Храмовой горе, вспыхнула вторая интифада, обернувшаяся очередным витком пресловутой «эскалации насилия» в арабо-палестинской войне. (Только не подумайте, будто я считаю всех палестинцев безответными жертвами «израильской военщины»: за полвека конфликта арабские боевики и сами пролили не одну реку крови невинных. Но где бы ни проходила граница между жертвой и агрессором, я всегда считал нужным держаться на единственно правой стороне – на стороне слабого.)

      Конечно, за этими распрями стояли и чисто земные, меркантильные интересы; однако разве не религия с незапамятных времён вбивала самый толстый клин вражды между племенами, народами и царствами? Разве не от рук фанатиков-обскурантистов погибла Гипатия Александрийская – едва ли не единственная женщина-учёный античного мира? Разве не эти же руки палили костры инквизиции, крушили бесценные статуи Гиндукуша и резали глотки вчерашним добрым соседям в Варфоломеевскую ночь? Разве не толпою очумелых кликуш был растерзан митрополит Амвросий в просвещённом 1771 году? И чем же так провинился православный архиерей перед народом-христолюбцем? Лишь тем, что в разгар чумной эпидемии запретил прикладываться к «чудотворной» иконе (читай: разносить через слюну и мокроту бациллы моровой язвы).

      Так стоит ли удивляться тому, что я – на деле всегда ратовавший за веротерпимость и свободу совести – в глубине души считал любую религию абсолютным злом? Впрочем, воинствующий атеизм мне претит не меньше, чем религиозные войны. Если принять, что человек – мера всех вещей, всё сразу встаёт на места: то, что вредит человеку, есть зло, а то, что служит ему во благо, есть благо.

* СКАЧАТЬ