Олег Табаков. Лидия Богова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ выступлениях маэстро Давыдова писали: «Одно из самых крепких звеньев в истории русского театра, Давыдов воскрешает в нашей современности прошлое, согревая его всем своим обаянием лукавого таланта». «Обаяние лукавого таланта» – кажется, что сказано о Табакове. Через сколько поколений нужно соприкоснуться с прошлым, чтобы увидеть нужные нам истоки? «С Давыдовым Табаков соприкасается через одно; со Щепкиным, который, по сути дела, является основателем русской театральной школы, если считать, что Давыдов уроки Щепкина принял из рук щепкинской ученицы, которой адресованы его знаменитые педагогические письма, через два»[4].

      Талант Топоркова не назовешь лукавым, а в даровании Табакова обаяние лукавства с годами прибывало. Блестящий мастер внешнего и внутреннего перевоплощения, Топорков запомнился зрителям предыдущих поколений в спектаклях Ж.-Б. Мольера «Тартюф» (Оргон), Н. В. Гоголя «Мертвые души» (Чичиков), М. А. Булгакова «Дни Турбиных» (Мышлаевский). Легкость, изящество комедийной формы у него всегда сочетались с беспощадным психологическим анализом. В студенческие годы Табаков видел мастера на сцене Художественного театра в постановках «Глубокая разведка» А. Крона (чудак-геолог Морис), «Последняя жертва» А. Н. Островского (Дергачев), «Плоды просвещения» Л. Н. Толстого (профессор-спирит). Все эти персонажи, как пишет критик Инна Соловьева, «люди, одержимые идеей, все равно – истинной или ложной. Желанная, не сбиваемая цель маячила перед покупателем “мертвых душ” Чичиковым, разнообразно приспосабливающимся к собеседникам. Знал свою цель, ничего не видя вокруг, не чуя опасности, Морис; жил с глубокой убежденностью в своей научной правоте и потому-то доходил до геркулесовых столпов глупости профессор-спирит»[5].

      Четкость и внятность поставленной задачи в работах Топоркова всегда осязаемы. Для его ученика это были не просто уроки мастерства без нравоучений, но и живая передача знаний. Заметим, Школа-студия им. Вл. И. Немировича-Данченко при МХАТ СССР представляла в те годы удивительное явление. 1943 год – тяжелые сражения на Волховском фронте, зверства оккупантов в Ленинградской области, бои западнее Ростова и в Пскове, до салюта Победы еще далеко. А Владимир Иванович Немирович-Данченко, человек восьмидесяти четырех лет от роду, вернувшись из эвакуации, ставит вопрос о воспитании новых кадров для Московского Художественного театра. Никакого тайного замысла здесь не было: есть у театра обновление – значит, у него есть будущее. Просто один думает об этом, а другой, не уставая, гребет всю жизнь под себя, и нет у него другой заботы. В апреле 1943 года вышло постановление Совета министров об организации Школы-студии, а 20 октября начали учиться студенты первого набора.

      Школа – понятие консервативное, Грубо говоря, сыграть концерт сумеешь, когда освоишь гаммы. Обучение в школе должно проходить как в медицине: разрушать можно только то, что сам умеешь делать, привнесение нового требует осторожности и аккуратности, СКАЧАТЬ