Камо грядеши. Генрик Сенкевич

Чтение книги онлайн.

      – Государь, – сказал он серьезно, – сожги Рим и весь мир в своем отчаянии, но сохрани нам свой голос!

      Присутствующие изумились, изумился на минуту и сам Нерон, один лишь Петроний остался спокойным. Он хорошо знал, что делает. Помнил, что Терпносу и Диодору было приказано затыкать цезарю рот, когда Нерон слишком возвышал голос, подвергая тем опасности голосовые связки.

      – Цезарь, – продолжал Петроний серьезно и печально, – мы понесли тяжелую утрату, пусть нам останется хоть это сокровище в утешение!

      Лицо Нерона задергалось, слезы полились из глаз, он протянул руки к Петронию и, спрятав голову на его груди, рыдая говорил:

      – Ты один подумал об этом, ты один! Петроний! Ты один!

      Тигеллин пожелтел от зависти, а Петроний стал уговаривать цезаря:

      – Поезжай в Анциум! Там она увидела свет, там тебя встретила великая радость, там найдешь и утешение. Пусть морской воздух освежит твое божественное горло; пусть грудь твоя вдохнет соленой влаги. Мы, твои верные друзья, поедем повсюду с тобой, и в то время, как мы постараемся усладить твое горе нашей дружбой, ты усладишь нас своим пением.

      – Да, да! – жалобно говорил Нерон. – Я напишу в честь ее гимн и сам сочиню музыку.

      – Потом поищешь горячего солнца в Байях.

      – И забвения в Греции…

      – В отчизне поэзии и музыки!

      Тяжелое настроение цезаря постепенно таяло, как тают тучи, заволакивающие солнце; началась беседа, исполненная печали, но в то же время говорилось и о подробностях будущего путешествия, строились планы художественных выступлений; обсуждали прием, какой следовало сделать приезжающему в Рим Тиридату, царю Армении. Тигеллин попробовал было напомнить о колдовстве, но Петроний, уверенный в победе, охотно принял вызов.

      – Неужели ты думаешь, Тигеллин, что чары могут повредить богам?

      – Сам цезарь говорил о чарах, – ответил придворный.

      – Говорило горе, а не цезарь… Но ты лично что думаешь об этом?

      – Боги слишком могучи, чтобы им можно было повредить чарами.

      – Неужели в таком случае ты отказываешь в божественности цезарю и его семье?

      – Peractum est! Кончено! – пробормотал стоявший рядом Марцелл, употребляя выражение, принятое в цирке, когда гладиатор поражен так, что его не приходится добивать.

      Тигеллин затаил в себе гнев. Давно уже между ним и Петронием возникло соперничество в отношениях с цезарем, и на стороне Тигеллина было то преимущество, что Нерон меньше, вернее, совсем не стеснялся его. Но до сих пор при столкновениях Петроний всегда одерживал верх благодаря ловкости и остроумию.

      Так произошло и на этот раз. Тигеллин замолчал и лишь постарался удержать в памяти имена сенаторов и патрициев, которые окружили отошедшего в глубь зала Петрония, думая, что СКАЧАТЬ