Я давно не испытывала столько кислотных чувств одновременно. То есть этот дядь думает, что я после его издевательств должна еще и поумнеть? Уровень моего «айкью» он забыл посмотреть в досье?
– А дальше?
– А дальше – думаю, этот вариант очень вероятен – ты умрешь. Потому что ничего не переосмыслишь.
Теперь какое-то время молчала я. В сказанном не ощущалось, что Арид собирается порешить меня своими руками, скорее, это сделает нечто косвенное. Очередное хитро обставленное испытание?
– Грустная какая-то сказка.
– Я предупреждал.
Так близко не сидят враги. Так близко может сидеть с тобой тот, кто хочет коснуться лица рукой, отвести от щеки прядь волос. Но Арид моей щеки не касался. Вместо этого он поднялся, застыл передо мной колоссом, опять неприступным, чуть снисходительным и ледяным. Оповестил.
– Начнем воплощать историю в жизнь сейчас?
Нехорошее предчувствие; тревога усилилась.
Экс-командир уселся в кресло, положил руки на подлокотники – как король, как очень уверенный в себе монарх. И лед в его глазах в очередной раз обжег.
– Ты можешь просто извиниться, капрал Джейн. За вторжение, за собственную слабость, потому что отказалась проходить испытания. Я сочту тебя трусом, но отпущу. Считаю до десяти.
Я аж звякнула цепью от наручника.
– Один…. Два…
Он считал неспешно. Но и не слишком медленно.
«Извинись, Джейн! Скажи ему что угодно…»
Вот только некстати вспомнилась фраза: «Тебя никто не трахал?» Черт бы подрал эту злобу, она никогда быстро не уходила.
– Три… Четыре…
«Я сочту тебя трусом…» А я трус? Он отпустит… И я пойду, повесив голову, до машины Прерика? Вернусь на базу, сообщу об убитых, выдержу косые взгляды сослуживцев. Вслух они не осудят, нет…
– Пять… Шесть…
Сука, но правда в том, что я хочу доказать этому мужлану собственную полноценность. Более того, я хочу свернуть ему шею, я хочу вернуться домой с трофеем в виде бейджа с его груди. Я хочу выиграть эту битву!
– Восемь…
Арид даже замедлился, чтобы не считать слишком быстро. Выдержал долгую паузу перед следующим словом.
– Девять.
Мы смотрели с ним друг на друга: я – растерянно, настороженно и ожесточенно, а он – с привычной насмешкой. «Беги, Джейн, беги… Ты девочка, ты ничего не умеешь. Просто спасай свою тощую шкуру, тонкие ноги, слабые руки…» И меня вдруг так мотнуло яростью, что я поняла: не побегу. Что костьми лягу, но мы еще посмотрим, кто кого. Это уже дело кровной мести.
– Десять, – прозвучало безэмоционально. Прозвучало штампом в бумаге: «В помиловании отказано».
Наверное, я только теперь поняла, что совершила ошибку.
Черт, я могла уйти…Я могла СКАЧАТЬ