– А что это такое? – Денис показал пальцем на цифры.
– Ты невнимателен, Денис. В последующем настоятельно рекомендую тебе слушать меня получше.
Денис поёжился. От Константина Андреевича исходила холодная величественность, словно он был прокуратором, бесстрастно выносящим смертный приговор жалкому червю.
– Это дата и время, когда ты должен принести письмо. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Письма разложены в хронологическом порядке.
Константин Андреевич посмотрел на часы, наигранно, словно его совершенно не интересовало, сколько сейчас времени.
– У меня ещё очень много дел. Поэтому, если нет никаких вопросов, то я с тобой прощаюсь до следующего понедельника.
Не дав ему опомниться, Константин Андреевич встал.
– И помни, Денис, я узнаю о невыполненном поручении моментально. Будь аккуратен. Большие деньги подразумевают большую ответственность.
Денис прошёл в прихожую. Константин Андреевич открыл входную дверь и протянул ладонь. Денис машинально, не отдавая себе отчёт, отпрянул от руки. Он не хотел прикасаться к этому человеку. Но взглянув вниз, Денис увидел зажатые в руке «тысячерублёвки», которые он оставил на столике.
«Чёрт, продал душу дьяволу, а деньги взять забыл. Очень смешно».
Только вот смеяться-то и не хотелось. Денис взял купюры и пробормотал:
– До свидания.
Он вышел в подъезд. Дверь за спиной захлопнулась.
На выходе из дворов Дениса ожидало странное зрелище. Остоженка светилась. После темени двора дома номер шесть «а» улица, казалось, просто источала сияние. Денис моргнул. Нет, всё вроде было как обычно. Улица как улица.
В этот момент Дениса кто-то толкнул.
4
Виктор Погодин последний раз затянулся горьким дымом и бросил окурок в форточку.
«Надеюсь, внизу не копошится какой-нибудь мудак, – подумал он. – Хотя от одного «бычка» хуже ему не станет». Он хрипло рассмеялся и тут же зашёлся в удушающем кашле. На стекле остались крупные алые брызги. А вот это уже было не смешно. Не стоило ходить к «коновалам», чтобы понять, что осталось ему совсем немного.
– Не доставлю удовольствия этим сволочам – сдохну дома.
Скрипучий, булькающий голос, раздавшийся в пустой «однушке», испугал Виктора. Он закрыл форточку и прошёл на кухню. Там насыпал сухой корм в железную миску на полу, и, задохнувшись, сел на табурет.
– Господи, шага не сделаешь без одышки.
Ему было невыносимо слышать свой голос, похожий на карканье старого ворона, но в последние годы кроме себя ему не с кем было поговорить. Редкие исключения (в основном, кассирши в супермаркете в паре сотен метров от дома Виктора) только подтверждали правило – никому не было дела до умирающего СКАЧАТЬ