Когда деньги говорят. История монет и нумизматики от древности до поп-культуры. Фрэнк Хольт
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Когда деньги говорят. История монет и нумизматики от древности до поп-культуры - Фрэнк Хольт страница 9

СКАЧАТЬ и возвращал стержню силу. Европейские колонизаторы отменили обращение кисси, но они до сих пор используются в церемониальных обрядах.

      Рис. 1.7. Железные деньги кисси из Либерии. ANS 0000.999.75838. Воспроизводится с разрешения Американского нумизматического общества.

      Вера в духовные качества монет сохраняется в разных формах. Она встречается в виде захоронения монет как вотивных кладов[47], утверждений об общении с умершими через найденные монеты, помещения «счастливого» пенни в пенни-лоферы[48], бросания денег в колодец желаний или же создания связок монет по фэн-шую[49].

      Рис. 1.8. Монетное дерево, Мейлскот Вуд, Глостершир, Великобритания. Источник: David JC/Shutterstock.com.

      Интересным примером в этом ряду являются так называемые «монетные деревья», распространенные на Британских островах (рис. 1.8)[50]. За последние три столетия сотни такого рода деревьев, пней и бревен были забиты тысячами монет. По большей части это совсем недавняя человеческая деятельность, которая демонстрирует поныне продолжающуюся эволюцию. Первоначально монеты забивались в дерево для ритуального исцеления, однако сегодня эта практика поддерживается только в виде простого подражания. Люди, проходящие рядом с монетными деревьями и незнакомые с их историей, тем не менее не желают уклоняться от нее, чтобы не навлечь на себя беду [51].

      Магия и тайна

      Деньги, в виде бесчисленно разнообразных форм, функционируют как сложные мысленные конструкции, которые в любой момент могут выйти за пределы присущих им экономических ролей, начав дополнительно обслуживать духовные, политические, церемониальные или судебные потребности человека. Деньги представляют собой почти что универсальный концепт, хотя они и явно ограничены культурными условностями, так что деньги одного человека могут быть лишь пачкой жевачки для другого. Такие черты делают деньги восхитительно загадочными и волшебными, выводя их за рамки большинства повседневных предметов. Если магия – это вера в то, что обычные вещи обладают удивительными способностями и могут таинственным образом влиять на события, то зачем нам волшебные палочки и волшебники? Колдовство уже наделило бесполезные в других отношениях металлические диски и пластиковые карточки удивительной силой вызывать еду или погашать долги. Но вот вопрос – почему многие из нас верят в активы, которые нельзя ни увидеть, ни потрогать, и доверяют алхимии цифровых аккаунтов, производящих предметы первой необходимости? Что означают странные заклинания и символы, которые наделяют один малозаметный объект силой другого – как, например, фраза «Decus et tutamen» («Украшение и защита») и крылатый дракон в Британии или же американское «Annuit cœptis» («Он одобрил начинания») и всевидящее око, выглядывающее из-за недостроенной пирамиды (рис. 1.9, оборотная сторона)?

      Рис. 1.9. Бумажный доллар, США, 1957 год. Джордж Вашингтон / Cимволы. ANS 1978.30.10. Воспроизводится СКАЧАТЬ



<p>47</p>

Вотивные дары (от лат. votivus «посвященный богам») – различные предметы, приносимые в дар божеству. В отличие от других видов кладов оставлялись без намерения впоследствии их найти (прим. пер.).

<p>48</p>

Пенни-лоферы – разновидность туфлей с накладными язычками, украшенными прорезями, в которые американские студенты в 1950-х годах стали вставлять монетки «на счастье» (прим. пер.).

<p>49</p>

См., напр.: N. M. Burström, G. T. Ingvardson, eds., Divina Moneta: Coins in Religion and Ritual (New York: Routledge, 2018).

<p>50</p>

C. Houlbrook, “The Wishing-Tree of Isle Maree: The Evolution of a Scottish Folkloric Practice,” in The Materiality of Magic: An Artifactual Investigation into Ritual Practices and Popular Beliefs, ed. by C. Houlbrook, A. Natalie, pp. 123–142 (Oxford: Oxbow Books, 2015)

<p>51</p>

C. Houlbrook, “Small Change: Economics and the Coin-Tree in Britain and Ireland,” Post-Medieval Archaeology 49 (2015): 114–130.