Амана звали Эйхман. Психология небанального убийцы. Владимир Квитко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Великая французская революция (1789), то известно, что её итогами в немалой степени явились массовые казни с применением гильотины, изобретённой в то самое революционное время.

~

      Обсуждая книгу «Эйхман в Иерусалиме», приходится всё время делать оговорки, поскольку нет уверенности в том, что замеченные неточности или фальсификации фактов, которые действительно имеют место, сделаны Х. Арендт намеренно. При этом она не снимает с обвиняемого вину за злодеяния, в которых он участвовал, и на тезис Эйхмана о том, что он был только винтиком, задаёт вопрос о его индивидуальной ответственности, который мог бы задать суд: «А почему, с вашего позволения, вы стали этим винтиком или продолжили им быть при таких обстоятельствах?»[52]

      Х. Арендт не воспринимала Эйхмана как человека интеллектуального и образованного, который, например, знаком с философией. Однако в своих заметках он упоминал не только Канта, но и Ницше, Платона, Шопенгауэра и даже еврея Спинозу, ему было знакомо имя современного ему Мартина Хайдеггера (учителя Х. Арендт). Как мы знаем он «университетов не заканчивал», но многое осваивал самостоятельно. Тюремщик отмечал работоспособность Эйхмана, который в камере постоянно писал. На известных фотографиях из зала суда видно, что на столе, за которым он сидит в своей бронированной стеклянной клетке, большая стопка книг и документов. Следователь [Авнер Лесс], который допрашивал его в общей сложности около 300 часов, описывал его как «человека, сделавшего себя сам, с хорошими знаниями, очень умного, очень умелого… Он склонен прислушиваться к форме, которую принимает мой вопрос, и соответственно приспосабливается к нему».[53] Философия, по мнению Эйхмана, должна быть этнической. Она должна была обосновывать его действия, которые следуют внутреннему императиву, а не только приказам извне. Ему важно было дать обоснование морали, которая предполагает презрение ко всем другим человеческим существам, за исключением тех, к кому принадлежит и он, относящийся к высшей расе. Такая позиция, несомненно, оправдывает – в его собственных глазах – всю его человеконенавистническую деятельность. Поэтому совершенно не случайно его обращение к философии, как бы не шло это вразрез с оценкой его интеллигентности Ханной Арендт.

      Напрашивается также вопрос, не подменяет ли Х. Арендт понятия образованности, культурности (в смысле владения информацией в областях искусства, обществоведения, политики) понятием умственных способностей? Прямо говоря в одном из интервью, что Эйхман дурак[54], она подчёркивает его низкий общий культурный уровень, отсутствие столь возлюбленной ею интеллигентности и употребляет по отношению к нему такой термин как «безмысленность»[55]. Но, как говаривал в мои университетские годы профессор, читавший курс высшей нервной деятельности: «И среди профессоров есть дураки, а какой-то крестьянин с ничтожным образованием СКАЧАТЬ